Мои предки и родственники
Начало моего повествования.
Начну с дальних родственников моей бабушки - маминой мамы. В нашей семье существует легенда о том, что мой очень далекий предок был запорожским казаком - сотником. Когда Екатерина II награждала руководство запорожских казаков за оказанные России услуги, мой дед получил звание дворянина. Это дворянство называлось "личное дворянство", которое не переходило по наследству.
В один из походов, когда запорожцы находились в Сербии, мой дед влюбился в красавицу-сербиянку. Это была девушка из достаточно зажиточной семьи. Он ее привез в Чигирин и женился на ней. Семейная легенда гласит о том, что это была женщина легкого поведения. И когда муж уходил в поход, она развлекалась с другими мужчинами. Когда же он возвращался домой и узнавал о ее измене, брал ее огромную косу, которая доходила до пола, наматывал на руку и бил ее нещадно. Она Христом-Богом молила и клялась, что никогда ничего подобного не будет.
В один прекрасный день в ворота их усадьбы въехал обоз подвод. Оказывается, она была единственной наследницей и ей привезли ее наследство. Там были и одежда дорогая, и продукты, и деньги. Легенда рассказывает о том, что они эти деньги прокутили очень быстро, за какие-то 2-3 года. Во-первых, они ездили в Черкассы, где был ресторан и выступали цыгане. И поскольку эта женщина имела, видимо, какую-то цыганскую кровь, в ресторане она брала гитару и очень хорошо пела цыганские песни вместе с цыганами. Вся бесшабашная жизнь прекратилась, когда она родила дочь. Возможно, эта девочка была бабушкой моей прабабушки.
Моя бабушка, Дарья Георгиевна Радчевская, жила в Чигирине. У нее была очень трудная молодость, потому что мама ее была деспотичной, своенравной женщиной. И она обрела покой и радость жизни когда стала Васильковской. Вышла замуж за моего деда. У них родилось 4 детей. Моя мама - 1890 года рождения, Людмила 1899 года рождения, Лавр 1900 года рождения. Через 9 лет у них родилась младшая дочь Евгения, которая всю мою жизнь была рядом со мной, меня нежно любила и всегда помогала мне. Она умерла в прошлом году в возрасте 95 лет.
Мой дедушка, отец моей матери - Васильковский Дмитрий Ананьевич. Родился в 1874 году где-то в Полесье. Сейчас не помню название города тогда, сейчас это Хмельницкий. Думаю, он не из бедной семьи. Поскольку его дедушка - лесничий с высшим образованием. Детство моего деда протекало в очень тяжкой обстановке. У него была мачеха, которая его терпеть не могла, издевалась над ним. И дедушка, видя такое положение малыша, забрал его к себе в лесничество. Но поскольку лесничество было вдалеке от города, дедушка не мог посещать школу. И дед моего деда сам занялся его образованием.
Васильковский Дмитрий Ананьевич (5), Дарья Георгиевна Радчевская (10), и дети: моя мама - 1890 года рождения, Зоя (2), Людмила 1899 (3), Лавр 1900 (17), Евгения 1909 (12).
Надо сказать, что это домашнее образование было очень солидное и глубокое. Поскольку мой дедушка прекрасно знал литературу, математику. И вообще был разносторонне образованным, эрудированным и интеллигентным человеком. Самым любимым его писателем был Толстой, и он очень хорошо знал и глубоко его изучал. Искренне восхищался Пушкиным. Имел представление о многих русских писателях. С ним очень интересно было поговорить о литературе. Кроме того, его знания выразились в том, что он по своему собственному проекту построил дом для своей семьи. Это было очень интересное сооружение с одной печью, которая отапливала весь дом.
Так он познакомился с Юрием Львовичем Давыдовым - родственником Петра Ильича Чайковского. Они очень подружились и Юрий Львович часто приглашал моего деда к себе в имение. В назначенный день к дому подъезжала карета, присланная Юрием Львовичем, и моя мама и мой дед садились и ехали к нему. Дедушка рассказывал, что всегда Юрий Львович выходил на дорогу встречать их. Они выходили из кареты и пешком шли в усадьбу. На мою маму произвел огромное впечатление быт этой семьи – и сама усадьба, и дом, и обстановка. Это запечатлелось у моей мамы на всю жизнь.
На секундочку отвлекусь. Когда Юрий Львович был директором музея Чайковского в Клину, мой дядя поехал в этот музей. Юрий Львович встретил его с распростертыми объятиями: "Боже мой! Вам бы усы и Вы были бы точно Дмитрий Ананьевич! Как я хорошо помню Вашего папу!"
Но продолжим дальше. Спокойная, размеренная, благополучная жизнь семьи моего дедушки и бабушки кончилась с революцией. Когда пришли революционеры-большевики, не знаю, кто именно, в Чигирин, моего дедушку сразу арестовали, считая его дворянином. Но поскольку он пользовался огромным авторитетом у жителей города, то собрались самые видные жители города и попросили его освободить, поскольку он никакой не дворянин, а простой хороший, добрый человек. И им удалось выпросить помилование. Я помню такой эпизод, который рассказывала бабушка. Когда его освободили и он пришел домой, бабушка сказала: "Боже мой, Митя! Я знала, что все хорошо закончится, у меня так хорошо подошло тесто!"
Конечно, ни о какой работе не могло идти речи. Дедушка был безработным, и они со временем начали голодать. Кое-как жили, что-то продавали. И, несмотря на это я вспомнила такой маленький лирический эпизод из жизни моих дедушки и бабушки. У дедушки день рождения, и бабушка хочет как-то отпраздновать и продает свои золотые сережки и покупает продукты, печет. Когда дедушка пришел, то был изумлен: "Даша! Откуда это все великолепие?"
- А ты посмотри на меня внимательно.
Он смотрит и ничего не видит.
- Ну, еще раз внимательно посмотри.
- А где же твои сережки?
- Для милого дружка и сережка из ушка!
О его службе в Красной Армии мне не известно. Но до меня дошли сведения по некоторым разговорам в моем детстве, что было так. У нас сохранились несколько фотографий. На одной мой отец и Семен Иванович Буденный на лошадях, а вторая фотография - Семен Иванович, мой отец, моя мама сидят у нас дома за столом. Вероятно, мой отец был в дружеских отношениях с С.И.Буденным.
После установления Советской власти и до 1936 года мой отец служил в органах, которые назывались сначала ЧК, потом ГПУ, потом НКВД. Служил он в нескольких городах Украины. Везде - на руководящих должностях. Например, в Елисаветграде, где отец женился на моей маме, он был начальником областного управления ГПУ. Отец служил в Запорожье, где я родилась, в Белой Церкви, Полтаве, где родился мой брат Володя, в Днепропетровске. Пока его не перевели в Харьков, в Главное Управление НКВД Украины. В 5-летие ЧК мой отец был награжден Орденом Почетного Чекиста. Я и сейчас помню этот орден - довольно большой овал с эмалью, с какими-то изображениями и поверх - большая звезда и цифра 5 - 5 лет ЧК.
Вспоминая мою жизнь с отцом, могу сказать, что это был незаурядный, талантливейший человек. Несмотря на свое скудное образование, он любил литературу, много читал. У нас была собрана библиотека с очень интересными изданиями. Я помню два тома "Войны и мира" в кожаном переплете с изумительными иллюстрациями. Я помню том Алексея Толстого "Князь серебряный" в белой коже с изображением всадника с копьем... Он легко сочинял стихи, мог ходить по комнате и говорить стихами. Хочу рассказать об одном эпизоде, который запечатлелся на всю мою жизнь.
Я была уже школьного возраста и пошла вместе с мамой на торжественное собрание в НКВД по поводу какого-то юбилея. На этом собрании доклад делал мой отец. Никогда не забуду абсолютную тишину, когда он говорил. Говорил он без единой бумажки. И цифры, и даты, и мелочи всякие - все у него было в голове. Надо сказать, что говорил он легко, убежденно и интересно. Я тогда поняла, что это что-то особенное! Вот какой мой папа знаменитый! Как его слушают! После выступления ему очень долго аплодировали.
Что касается моих детских впечатлений жизни с отцом, то у меня нет никаких воспоминаний об общении с ним. Он настолько был занят, настолько был загружен работой, что наше воспитание предоставил маме и бабушкам, которые у нас постоянно жили то одна, то другая.
Так продолжалась благополучная, размеренная жизнь нашей семьи, пока не наступило тревожное, мрачное, жестокое время. Все началось с Москвы. Изменилась политика руководства страной. Началось истребление лучших, самых ярких работников как партийных органов, так и руководителей НКВД и всевозможных организаций. Естественно, то же самое началось и на Украине. Примерно в 1936 году начались аресты. Сначала немного, а потом все больше и больше. Мой отец продолжал работать. Но... Кому-то он стал не угоден. На него было 2 покушения. Одно – когда стреляли из-за угла и пробили ему шапку, другое - когда он приехал в Управление и вышел из машины, под ноги ему упала огромная рама с верхнего этажа, которая явно метила убить его.
Мой отец прекрасно знал все, что творится в стране. Он начал очень нервничать. На него напал какой-то страх, ужас. Он не спал и продолжал работать. Его нельзя было узнать. К счастью, у нас в семье был очень близкий друг - один из ведущих профессоров-психиатров. Он немного подлечивал отца и тот продолжал работать. Но болезнь его усугублялась, он просто начинал заболевать психически. Тогда этот врач, который был очень близким другом отца, решил его спасти. Он написал ему очень страшный диагноз и отца послали на лечение в психиатрическую клинику в Сокольниках, в Москву. Больше уже в органы он не вернулся. Первое время он еще числился на работе и семья не была лишена некоторых привилегий. Затем папу уволили.
После выписки ему разрешили повидаться с родными и он поехал к нам в Челябинск. Радости нашей и его не было границ, но на вопросы, что же с ним было, он как-то уклончиво отвечал. Наконец, под нажимом моей мамы, очень большой просьбы быть откровенным с нами, он рассказал о трагическом эпизоде своей жизни. Командовал их подразделением очень жестокий человек, который кроме всяких экзекуций придумал совершенно диким путем воспитывать у своих подчиненных выдержку, терпение и выносливость - он заставлял их отпарывать все пуговицы с одежды и потом пришивать все подряд и требовал, чтоб было в темпе. Потом проверял и опять все начиналось с начала. Так длилось достаточно долго днями и ночами. Ребята были доведены до крайнего напряжения. Когда один парень не выдержал, пошел в соседнюю комнату и повесился. Это было ЧП. Разбирать этот инцидент приехал генерал. Он зашел к ним в помещение, выгнал всех командиров и остался один на один с ребятами. И говорит: "Ну, дети мои дорогие, расскажите все мне на чистоту. Что произошло?". Естественно, ребята все рассказали сквозь слезы. Естественно, их командир-экзекутор был отстранен от должности и отдан под суд. Им прислали другого командира, а ребят освидетельствовала медицинская комиссия и у Володи нашли какое-то чисто нервное заболевание, с которым он и попал в госпиталь.
Живя у нас, она была отличной нянькой, помогая маме растить меня. Отец мечтал о сыне. И когда я родилась, это было для него неприятным сюрпризом и он сразу же потерял ко мне всякий интерес. Прошло 2 года и в городе Полтаве, где мы жили, родился долгожданный сын Володя. Естественно, его назвали Владимиром в честь великого вождя мирового пролетариата Владимира Ленина! Иначе не могло быть в семье столь преданного партии коммуниста, каковым был мой отец. В Полтаву приехала бабушка Анюта, чтобы помочь маме по уходу за новорожденным Володей.
Отец служил в разных городах Украины. И семья, пожив некоторое время в одном городе, вместе с отцом переезжала в другой. Наконец, отец был приглашен в Харьков, столицу Украины, в Управление теперь уже не ГПУ, а НКВД, на хорошую должность. И мы переехали в Харьков, где прожили много лет, вплоть до начала войны.
Вернусь к рассказу о моей маме. Уйдя из театра, поскольку отец сразу же забрал ее из театра, она посвятила себя семье и мужу. Но где-то в глубине ее сердца, души она тосковала по пению. И какова была ее радость, когда появлялась возможность попеть! Где бы мы ни жили у отца всегда появлялся круг знакомых. Это были его сослуживцы и просто хорошие знакомые в основном одного возраста, одного поколения, в большинстве своем - семейные пары. Отец частенько приглашал их к себе в гости, посидеть вечерок в теплой дружеской компании.
- Зоренька, - как-то говорит ей отец, - давай в субботу устроим вечеринку. Я приглашу своих друзей, повеселимся.
Она сама очень любила такие вечера и с присущими ей деловитостью и тонким вкусом начала готовиться. В субботу заранее все было готово. Стол накрыт белоснежной скатертью, прекрасные приборы, рюмки, фужеры, ряд бутылок - все сверкало под светом люстры. Забежав в гостиную, я останавливалась перед этим великолепием. Это был настоящий праздник. Надо сказать, что всегда мама так готовилась к приходу гостей, где бы это не было и когда бы это не было. Когда приходили гости, мама с радостной улыбкой, тепло, как настоящая добрая, гостеприимная хозяйка, встречала их.
Собравшись в гостиной, еще до ужина, который подавали чуть позже, все просили маму спеть. Долго уговаривать ее не приходилось - она всегда с радостью это делала и ждала этого момента с нетерпением. Мне как старшей дочери разрешалось послушать мамино пение, а потом уже идти спать. Мои воспитатели не часто доставляли мне такое удовольствие. Лишь 2-3 вечера, которые запомнились на всю мою жизнь. Пела она непринужденно, свободно и очень искренне. На каждую из песен у нее был какой-то внутренний настрой. Веселые песни она исполняла радостно, задорно и даже залихватски. И голос ее сверкал, улыбка на лице сверкала и всем было очень радостно и весело слушать ее. А в лирических песнях, которые она пела очень задушевно, голос менялся, становился густым, мягким, красивым и нежным.
Наконец мы переехали в красивый старинный дом. Этот дом, как и некоторые другие по улице Пушкинской, принадлежал очень богатому домовладельцу, а квартира, куда мы поселились, была для его семьи. В советское время она была превращена в коммунальную квартиру - в каждой комнате поселялась семья. Таким образом, в этой квартире было кроме нас еще 5 соседей, в каждой комнате по семье. Правда, нам достались 2 смежные комнаты, т.к. в других жили 3 одинокие женщины. Наши комнаты были очень красивые - с мозаичным паркетным полом, резными дверьми, прекрасной лепкой на потолке. А когда привезли нашу красивую старинную мебель, то квартира приобрела совсем богатый вид. Дверь из гостиной выходила в довольно большую переднюю, так метров около 13-14-и и туда же выходила дверь из маленькой комнатки, где жила одинокая женщина. Очень скоро произошел обмен. Бабушка и дедушка переехали к нам в эту маленькую комнату, выходящую окнами во двор, а она переехала в очень красивую просторную комнату бабушки и дедушки. К тому же она очень выиграла тем, что у нее стало не 5 соседей, а один сосед - профессор консерватории, скрипач, с женой - очень известной балериной Верой Дуленко. Получилась прекрасная 3-х комнатная квартира с отдельной передней. Но, увы, с общей огромной кухней и местами общего пользования в единственном числе. Но все как-то устраивались, устраивались и мы. Зато мы жили единой семьей! Что бы ни случилось, мы всегда вместе.
Мама устроила Володю в специальную военную суворовскую школу, где он жил и учился и изредка бывал у нас. Мы остались вчетвером. Наконец мама нашла работу. Это, конечно, была тяжкая работа. Но лишь бы она была! Дальше на одну дедушкину зарплату прожить невозможно.
Мама поступила в мастерскую, где расписывали гипсовые гербы. Я несколько раз бывала у нее в мастерской. Там было большое количество полок, на которых лежали отлитые из гипса гербы всех республик страны. Нужно было по картинке разрисовать каждый герб масляными красками. Это была очень тяжелая напряженная работа. У них был мастер, который проверял и принимал их работу. Затем разрисованный герб ставился на полку для высыхания. Конечно, сидеть целый день, согнувшись рисовать, было тяжело, но еще тяжелее было находиться в этой атмосфере. Ужасный запах от этих красок, которые сохли тут же, просто разъедал легкие, многие кашляли. Но работа есть работа, нужно зарабатывать деньги. И мама проработала там несколько месяцев.
Пока, наконец, кто-то из старых друзей не порекомендовал ее в качестве библиотекаря в колонию им. Ф.Э.Дзержинского. При колонии был построен завод, который выпускал знаменитые фотоаппараты распространенные в то время ФЭД. Заключенные, отбывая срок, работали на этом заводе, приобретая специальность и квалификацию. Мама с радостью приняла это приглашение.
Начну с дальних родственников моей бабушки - маминой мамы. В нашей семье существует легенда о том, что мой очень далекий предок был запорожским казаком - сотником. Когда Екатерина II награждала руководство запорожских казаков за оказанные России услуги, мой дед получил звание дворянина. Это дворянство называлось "личное дворянство", которое не переходило по наследству.
В один из походов, когда запорожцы находились в Сербии, мой дед влюбился в красавицу-сербиянку. Это была девушка из достаточно зажиточной семьи. Он ее привез в Чигирин и женился на ней. Семейная легенда гласит о том, что это была женщина легкого поведения. И когда муж уходил в поход, она развлекалась с другими мужчинами. Когда же он возвращался домой и узнавал о ее измене, брал ее огромную косу, которая доходила до пола, наматывал на руку и бил ее нещадно. Она Христом-Богом молила и клялась, что никогда ничего подобного не будет.
В один прекрасный день в ворота их усадьбы въехал обоз подвод. Оказывается, она была единственной наследницей и ей привезли ее наследство. Там были и одежда дорогая, и продукты, и деньги. Легенда рассказывает о том, что они эти деньги прокутили очень быстро, за какие-то 2-3 года. Во-первых, они ездили в Черкассы, где был ресторан и выступали цыгане. И поскольку эта женщина имела, видимо, какую-то цыганскую кровь, в ресторане она брала гитару и очень хорошо пела цыганские песни вместе с цыганами. Вся бесшабашная жизнь прекратилась, когда она родила дочь. Возможно, эта девочка была бабушкой моей прабабушки.
Моя бабушка, Дарья Георгиевна Радчевская, жила в Чигирине. У нее была очень трудная молодость, потому что мама ее была деспотичной, своенравной женщиной. И она обрела покой и радость жизни когда стала Васильковской. Вышла замуж за моего деда. У них родилось 4 детей. Моя мама - 1890 года рождения, Людмила 1899 года рождения, Лавр 1900 года рождения. Через 9 лет у них родилась младшая дочь Евгения, которая всю мою жизнь была рядом со мной, меня нежно любила и всегда помогала мне. Она умерла в прошлом году в возрасте 95 лет.
Мой дедушка, отец моей матери - Васильковский Дмитрий Ананьевич. Родился в 1874 году где-то в Полесье. Сейчас не помню название города тогда, сейчас это Хмельницкий. Думаю, он не из бедной семьи. Поскольку его дедушка - лесничий с высшим образованием. Детство моего деда протекало в очень тяжкой обстановке. У него была мачеха, которая его терпеть не могла, издевалась над ним. И дедушка, видя такое положение малыша, забрал его к себе в лесничество. Но поскольку лесничество было вдалеке от города, дедушка не мог посещать школу. И дед моего деда сам занялся его образованием.
Дедушка - Васильковский Дмитрий Ананьевич, 1974 (1), бабушка - Дарья Георгиевна Радчевская 1078 (2), их дети: моя мама - 1890 года рождения, Зоя (3), Людмила 1899 (4), Лавр 1900 (5), Евгения 1909 (6).
Васильковский Дмитрий Ананьевич (5), Дарья Георгиевна Радчевская (10), и дети: моя мама - 1890 года рождения, Зоя (2), Людмила 1899 (3), Лавр 1900 (17), Евгения 1909 (12).
Надо сказать, что это домашнее образование было очень солидное и глубокое. Поскольку мой дедушка прекрасно знал литературу, математику. И вообще был разносторонне образованным, эрудированным и интеллигентным человеком. Самым любимым его писателем был Толстой, и он очень хорошо знал и глубоко его изучал. Искренне восхищался Пушкиным. Имел представление о многих русских писателях. С ним очень интересно было поговорить о литературе. Кроме того, его знания выразились в том, что он по своему собственному проекту построил дом для своей семьи. Это было очень интересное сооружение с одной печью, которая отапливала весь дом.
>> Диктофонная запись (GSS0113)
В довольно молодом возрасте он начал самостоятельную жизнь. Женился на моей бабушке и работал сначала мелким служащим, а затем его пригласили на очень солидную должность - управляющим делами такого учреждения, которое называлось Дворянское воинское присутствие. Это воинский учет всех дворян округа. В этой должности он пользовался большим уважением и у него было много хороших знакомых среди влиятельных людей.
В довольно молодом возрасте он начал самостоятельную жизнь. Женился на моей бабушке и работал сначала мелким служащим, а затем его пригласили на очень солидную должность - управляющим делами такого учреждения, которое называлось Дворянское воинское присутствие. Это воинский учет всех дворян округа. В этой должности он пользовался большим уважением и у него было много хороших знакомых среди влиятельных людей.
Дом Васильковских в Чигирине
Васильковский Дмитрий Ананьевич
Васильковская Дарья Георгиевна
Так он познакомился с Юрием Львовичем Давыдовым - родственником Петра Ильича Чайковского. Они очень подружились и Юрий Львович часто приглашал моего деда к себе в имение. В назначенный день к дому подъезжала карета, присланная Юрием Львовичем, и моя мама и мой дед садились и ехали к нему. Дедушка рассказывал, что всегда Юрий Львович выходил на дорогу встречать их. Они выходили из кареты и пешком шли в усадьбу. На мою маму произвел огромное впечатление быт этой семьи – и сама усадьба, и дом, и обстановка. Это запечатлелось у моей мамы на всю жизнь.
На секундочку отвлекусь. Когда Юрий Львович был директором музея Чайковского в Клину, мой дядя поехал в этот музей. Юрий Львович встретил его с распростертыми объятиями: "Боже мой! Вам бы усы и Вы были бы точно Дмитрий Ананьевич! Как я хорошо помню Вашего папу!"
Но продолжим дальше. Спокойная, размеренная, благополучная жизнь семьи моего дедушки и бабушки кончилась с революцией. Когда пришли революционеры-большевики, не знаю, кто именно, в Чигирин, моего дедушку сразу арестовали, считая его дворянином. Но поскольку он пользовался огромным авторитетом у жителей города, то собрались самые видные жители города и попросили его освободить, поскольку он никакой не дворянин, а простой хороший, добрый человек. И им удалось выпросить помилование. Я помню такой эпизод, который рассказывала бабушка. Когда его освободили и он пришел домой, бабушка сказала: "Боже мой, Митя! Я знала, что все хорошо закончится, у меня так хорошо подошло тесто!"
Конечно, ни о какой работе не могло идти речи. Дедушка был безработным, и они со временем начали голодать. Кое-как жили, что-то продавали. И, несмотря на это я вспомнила такой маленький лирический эпизод из жизни моих дедушки и бабушки. У дедушки день рождения, и бабушка хочет как-то отпраздновать и продает свои золотые сережки и покупает продукты, печет. Когда дедушка пришел, то был изумлен: "Даша! Откуда это все великолепие?"
- А ты посмотри на меня внимательно.
Он смотрит и ничего не видит.
- Ну, еще раз внимательно посмотри.
- А где же твои сережки?
- Для милого дружка и сережка из ушка!
>> Диктофонная запись (GSS0114)
Дальше продолжать полуголодное существование в Чигирине было очень трудно. А поскольку моя мама уже устроилась на работу в Елисаветграде, то мои бабушка и дедушка взяли с собой младшую дочку и переехали в село на окраине Елисаветграда. Там мама делилась с ними своим скудным заработком, они как-то могли продолжать существовать.
Дальше идет история моей мамы. Но о ней позже.
Теперь о родственниках со стороны отца.
Мой дедушка – Любомирский Сергей Егорович – по происхождению был дворянин. Он со своей женой, тоже дворянкой, жил в Петербурге. У них был сын, Анатолий, офицер царской армии, погибший в империалистическую войну. Прожив довольно много лет со своей женой, Сергей Егорович с ней разошелся и решил посвятить себя религии. Со временем он стал священником и даже дослужился до высокого положения. Место его пребывания как священника было Подмосковье. Сначала он служил в Малом Ярославце, потом в различных храмах Подмосковья. Довольно большой промежуток времени служил в огромном селе Ильинское Малоярославецского уезда. Там на площади стоял величественный храм. В этой церкви служил псаломщиком отец моей бабушки. Сергей Егорович познакомился с моей бабушкой и женился на ней. Бабушка была старшей дочерью в многодетной семье. Она рассказывала, что ее мать родила 12 детей. Некоторые умерли, а многие из тех которые выжили, получили высшее образование. Моя бабушка, Анна Федоровна Немирова в девичестве, родилась в 1876 году. Бабушка была старшая и была помощницей своей мамы. Она нянчила, воспитывала всех этих детей. И она осталась малограмотной. Несмотря на это, она была светлым, очаровательным существом, была такой дивной женщиной, что Сергей Егорович женился на ней, несмотря на ее происхождение и образование. У них родилось двое детей. Старшая дочь Прасковья и сын Иван - мой отец.
Забегу немножко вперед. Когда отец вступил в коммунистическую партию и получил партийный билет, он поменял себе имя и стал Станислав. Все же детство и более позднее время он был Иваном. Бабушка рассказывала, что ее жизнь с мужем была очень беспокойной. Они очень часто переезжали с места на место и она говорила, что опять надо было собирать подводу, собирать все пожитки и опять ехать на новое место. Наконец, когда дети подросли и нужно было им учиться, они обосновались сначала в Малом Ярославце, а потом в Калуге. Дочь училась в каком-то учебном заведении, окончив которое она стала учительницей, а мой отец окончил церковно-приходскую школу и какое-то мужское учебное заведение. Запомнилось мне, как тетя рассказывала, что у них преподавал математику Циолковский. И был это такой добрый, милый человек, и никогда никому плохих отметок не ставил.
>> Диктофонная запись (GSS0115)
Моя тетя Пана, так ее называли, преподавала в сельской школе. Она вышла замуж за директора школы, и они там жили. Поскольку закрылись все церкви, разогнали всех священников и монахов, дедушка был не у дел. Бабушка тоже рядом с ним. Поэтому они переехали жить к тете Пане.
Когда мой отец женился на моей маме, он приехал погостить к своему отцу и познакомить со своей женой. Дедушке очень понравилась его жена. Однажды они сидели за столом, кушали и услышали выстрел. Дедушка взял пистолет моего отца и застрелился, оставив большое письмо, в котором просил прощение за поступок у Господа Бога. Бабушка периодически жила то у нас, то у дочери. А последние годы она жила в поселке Малаховка в Подмосковье до своей кончины. О ней у меня сохранились самые теплые воспоминания.
Похоронив свою маму, мою бабушку, тетя Пана продолжала жить в Малаховке. Как-то в одном письме она нам написала, что очень соскучилась и хочет повидаться. Мы с радостью пригласили ее к себе. Прожив у нас несколько дней, тетя Пана решила ехать домой. Мы ее провожали на вокзале и были немного удивлены и расстроены нашим прощанием. Когда она уехала у меня появилось мрачное предчувствие беды. И беда не заставила себя ждать. Однажды мы получаем от нее письмо, что она выслала нам посылку. Все были очень удивлены так как она жила очень бедно и посылать нам посылки было ей нелегко. Но когда мы прочли письмо, находящееся в посылке, мы все поняли. Она писала, что ее болезнь прогрессирует, что она не хочет быть в тягость никому, беспокоить никого не хочет, и решила уйти из жизни. Она утопилась в малаховском пруде. Так ушла из жизни эта милая, добрая женщина, которая нас очень любила.
Дальше пойдет рассказ о моем отце - Любомирском Станиславе Сергеевиче. Когда его крестили, дали имя Иван. До 17-18 лет он был Иваном. Когда же он вступал в коммунистическую партию, то поменял свое имя на Станислава. К сожалению, не было никого, кто бы ему подсказал, что менять имя, тем более, если имя дано при крещении, нельзя. Поменять имя - все равно, что поменять свою судьбу. Если бы он оставался Иваном, возможно, его жизнь сложилась бы более удачно, более благополучно.
Дальше продолжать полуголодное существование в Чигирине было очень трудно. А поскольку моя мама уже устроилась на работу в Елисаветграде, то мои бабушка и дедушка взяли с собой младшую дочку и переехали в село на окраине Елисаветграда. Там мама делилась с ними своим скудным заработком, они как-то могли продолжать существовать.
Дальше идет история моей мамы. Но о ней позже.
Теперь о родственниках со стороны отца.
Мой дедушка – Любомирский Сергей Егорович – по происхождению был дворянин. Он со своей женой, тоже дворянкой, жил в Петербурге. У них был сын, Анатолий, офицер царской армии, погибший в империалистическую войну. Прожив довольно много лет со своей женой, Сергей Егорович с ней разошелся и решил посвятить себя религии. Со временем он стал священником и даже дослужился до высокого положения. Место его пребывания как священника было Подмосковье. Сначала он служил в Малом Ярославце, потом в различных храмах Подмосковья. Довольно большой промежуток времени служил в огромном селе Ильинское Малоярославецского уезда. Там на площади стоял величественный храм. В этой церкви служил псаломщиком отец моей бабушки. Сергей Егорович познакомился с моей бабушкой и женился на ней. Бабушка была старшей дочерью в многодетной семье. Она рассказывала, что ее мать родила 12 детей. Некоторые умерли, а многие из тех которые выжили, получили высшее образование. Моя бабушка, Анна Федоровна Немирова в девичестве, родилась в 1876 году. Бабушка была старшая и была помощницей своей мамы. Она нянчила, воспитывала всех этих детей. И она осталась малограмотной. Несмотря на это, она была светлым, очаровательным существом, была такой дивной женщиной, что Сергей Егорович женился на ней, несмотря на ее происхождение и образование. У них родилось двое детей. Старшая дочь Прасковья и сын Иван - мой отец.
Забегу немножко вперед. Когда отец вступил в коммунистическую партию и получил партийный билет, он поменял себе имя и стал Станислав. Все же детство и более позднее время он был Иваном. Бабушка рассказывала, что ее жизнь с мужем была очень беспокойной. Они очень часто переезжали с места на место и она говорила, что опять надо было собирать подводу, собирать все пожитки и опять ехать на новое место. Наконец, когда дети подросли и нужно было им учиться, они обосновались сначала в Малом Ярославце, а потом в Калуге. Дочь училась в каком-то учебном заведении, окончив которое она стала учительницей, а мой отец окончил церковно-приходскую школу и какое-то мужское учебное заведение. Запомнилось мне, как тетя рассказывала, что у них преподавал математику Циолковский. И был это такой добрый, милый человек, и никогда никому плохих отметок не ставил.
>> Диктофонная запись (GSS0115)
Моя тетя Пана, так ее называли, преподавала в сельской школе. Она вышла замуж за директора школы, и они там жили. Поскольку закрылись все церкви, разогнали всех священников и монахов, дедушка был не у дел. Бабушка тоже рядом с ним. Поэтому они переехали жить к тете Пане.
Когда мой отец женился на моей маме, он приехал погостить к своему отцу и познакомить со своей женой. Дедушке очень понравилась его жена. Однажды они сидели за столом, кушали и услышали выстрел. Дедушка взял пистолет моего отца и застрелился, оставив большое письмо, в котором просил прощение за поступок у Господа Бога. Бабушка периодически жила то у нас, то у дочери. А последние годы она жила в поселке Малаховка в Подмосковье до своей кончины. О ней у меня сохранились самые теплые воспоминания.
Похоронив свою маму, мою бабушку, тетя Пана продолжала жить в Малаховке. Как-то в одном письме она нам написала, что очень соскучилась и хочет повидаться. Мы с радостью пригласили ее к себе. Прожив у нас несколько дней, тетя Пана решила ехать домой. Мы ее провожали на вокзале и были немного удивлены и расстроены нашим прощанием. Когда она уехала у меня появилось мрачное предчувствие беды. И беда не заставила себя ждать. Однажды мы получаем от нее письмо, что она выслала нам посылку. Все были очень удивлены так как она жила очень бедно и посылать нам посылки было ей нелегко. Но когда мы прочли письмо, находящееся в посылке, мы все поняли. Она писала, что ее болезнь прогрессирует, что она не хочет быть в тягость никому, беспокоить никого не хочет, и решила уйти из жизни. Она утопилась в малаховском пруде. Так ушла из жизни эта милая, добрая женщина, которая нас очень любила.
Дальше пойдет рассказ о моем отце - Любомирском Станиславе Сергеевиче. Когда его крестили, дали имя Иван. До 17-18 лет он был Иваном. Когда же он вступал в коммунистическую партию, то поменял свое имя на Станислава. К сожалению, не было никого, кто бы ему подсказал, что менять имя, тем более, если имя дано при крещении, нельзя. Поменять имя - все равно, что поменять свою судьбу. Если бы он оставался Иваном, возможно, его жизнь сложилась бы более удачно, более благополучно.
Любомирский Станислав Сергеевич 1917
Васильковская Зоя Дмитриевна, 1917
Папа, мама и бабушка
О его службе в Красной Армии мне не известно. Но до меня дошли сведения по некоторым разговорам в моем детстве, что было так. У нас сохранились несколько фотографий. На одной мой отец и Семен Иванович Буденный на лошадях, а вторая фотография - Семен Иванович, мой отец, моя мама сидят у нас дома за столом. Вероятно, мой отец был в дружеских отношениях с С.И.Буденным.
После установления Советской власти и до 1936 года мой отец служил в органах, которые назывались сначала ЧК, потом ГПУ, потом НКВД. Служил он в нескольких городах Украины. Везде - на руководящих должностях. Например, в Елисаветграде, где отец женился на моей маме, он был начальником областного управления ГПУ. Отец служил в Запорожье, где я родилась, в Белой Церкви, Полтаве, где родился мой брат Володя, в Днепропетровске. Пока его не перевели в Харьков, в Главное Управление НКВД Украины. В 5-летие ЧК мой отец был награжден Орденом Почетного Чекиста. Я и сейчас помню этот орден - довольно большой овал с эмалью, с какими-то изображениями и поверх - большая звезда и цифра 5 - 5 лет ЧК.
>> Диктофонная запись (GSS0116)
Служа в органах в Харькове, мой отец достаточно быстро достиг высокого положения. По мере его роста по службе увеличивалось количество ромбов на его петлицах. У меня есть старая фотография, где у него 3 ромба. Самые большие, высокие военачальники союзного значения имели 4 ромба. Сначала он был начальником главного управления милиции Украины, потом он был заместителем начальника НКВД Украины Балицкого.
Служа в органах в Харькове, мой отец достаточно быстро достиг высокого положения. По мере его роста по службе увеличивалось количество ромбов на его петлицах. У меня есть старая фотография, где у него 3 ромба. Самые большие, высокие военачальники союзного значения имели 4 ромба. Сначала он был начальником главного управления милиции Украины, потом он был заместителем начальника НКВД Украины Балицкого.
С. Г. Любомирский, 1930
У нас дома с С.И.Буденным (в центре), слева мама (улыбается) и папа.
Вспоминая мою жизнь с отцом, могу сказать, что это был незаурядный, талантливейший человек. Несмотря на свое скудное образование, он любил литературу, много читал. У нас была собрана библиотека с очень интересными изданиями. Я помню два тома "Войны и мира" в кожаном переплете с изумительными иллюстрациями. Я помню том Алексея Толстого "Князь серебряный" в белой коже с изображением всадника с копьем... Он легко сочинял стихи, мог ходить по комнате и говорить стихами. Хочу рассказать об одном эпизоде, который запечатлелся на всю мою жизнь.
Я была уже школьного возраста и пошла вместе с мамой на торжественное собрание в НКВД по поводу какого-то юбилея. На этом собрании доклад делал мой отец. Никогда не забуду абсолютную тишину, когда он говорил. Говорил он без единой бумажки. И цифры, и даты, и мелочи всякие - все у него было в голове. Надо сказать, что говорил он легко, убежденно и интересно. Я тогда поняла, что это что-то особенное! Вот какой мой папа знаменитый! Как его слушают! После выступления ему очень долго аплодировали.
Родители со мной
Родители со мной и Володей
Что касается моих детских впечатлений жизни с отцом, то у меня нет никаких воспоминаний об общении с ним. Он настолько был занят, настолько был загружен работой, что наше воспитание предоставил маме и бабушкам, которые у нас постоянно жили то одна, то другая.
Так продолжалась благополучная, размеренная жизнь нашей семьи, пока не наступило тревожное, мрачное, жестокое время. Все началось с Москвы. Изменилась политика руководства страной. Началось истребление лучших, самых ярких работников как партийных органов, так и руководителей НКВД и всевозможных организаций. Естественно, то же самое началось и на Украине. Примерно в 1936 году начались аресты. Сначала немного, а потом все больше и больше. Мой отец продолжал работать. Но... Кому-то он стал не угоден. На него было 2 покушения. Одно – когда стреляли из-за угла и пробили ему шапку, другое - когда он приехал в Управление и вышел из машины, под ноги ему упала огромная рама с верхнего этажа, которая явно метила убить его.
Мой отец прекрасно знал все, что творится в стране. Он начал очень нервничать. На него напал какой-то страх, ужас. Он не спал и продолжал работать. Его нельзя было узнать. К счастью, у нас в семье был очень близкий друг - один из ведущих профессоров-психиатров. Он немного подлечивал отца и тот продолжал работать. Но болезнь его усугублялась, он просто начинал заболевать психически. Тогда этот врач, который был очень близким другом отца, решил его спасти. Он написал ему очень страшный диагноз и отца послали на лечение в психиатрическую клинику в Сокольниках, в Москву. Больше уже в органы он не вернулся. Первое время он еще числился на работе и семья не была лишена некоторых привилегий. Затем папу уволили.
>> Диктофонная запись (GSS0117)
Оказавшись не у дел, он решил воспользоваться своими старыми связями. Микоян устроил папу на работу в Ленинград управляющим трестом экспорта продуктов за границу. Живя в Москве, мой отец разошелся с моей мамой и, освободившись от отцовских и супружеских обязанностей, женился на враче-психиатре по фамилии Вовк. С ней он уехал в Ленинград.
Живя в Ленинграде, отец мой пригласил к себе Володю погостить. Пребывание мальчика в Ленинграде свелось к тому, что он месяц прожил в пионерском лагере под Ленинградом. Когда Володя вернулся домой, достал из чемодана какой-то сверток и говорит: "Это тебе папа прислал". Разворачиваю и что я вижу?! Крошечная сумочка для ребенка дошкольного возраста. Мне страшно стало обидно. Я свернула эту сумочку, обратилась к бабушке и говорю: "Подаришь какому-нибудь ребенку" и выскочила со слезами из комнаты. Обида осталась. Я ведь уже была большая девочка, перешла в 5-й класс, а отец об этом понятия не имел...
Отец нам никогда не помогал, хотя жилось нам туго. И вот мама решила подать на алименты. Когда она оформила все документы и послала их, ей пришел ответ, что Любомирский Станислав Сергеевич не проживает по этому адресу, местонахождение его не известно. Прошло около 10-ти лет, пока мы узнали о его дальнейшей судьбе. Моя тетя Пана, его сестра, сделала запрос в Верховный Суд СССР в отдел репрессированных. Мы получили ответ, что мой отец полностью реабилитирован. К этому документу было приложено свидетельство о смерти. Там написано, что Любомирский С.С. умер осенью 1938 года вблизи города Минска, причина смерти - прочерк. Ясно было, что он расстрелян. Под Минском были массовые расстрелы.
Дальше - о моем брате Володе. Оставшись одна с двумя детьми на руках, моя мама понимала, что ей поставить их на ноги будет очень трудно. Поскольку она много лет была женой военного и находилась в окружении военных людей, то считала, что профессия военного достаточно надежна и перспективна. Она решила определить Володю в Суворовскую школу, в которую принимали только детей военных. Помогло то, что о моем отце еще многие помнили, знали, что он уволен по болезни и помогли маме устроить брата в эту Суворовскую школу. Дальше он продолжал учиться в различных военных учебных заведениях.
Во время войны он окончил артиллерийское училище, получил офицерское звание и был назначен командиром артиллерийского подразделения. Когда его часть еще находилась в тылу, Володя сильно заболел, его положили в госпиталь в Саратове.
Оказавшись не у дел, он решил воспользоваться своими старыми связями. Микоян устроил папу на работу в Ленинград управляющим трестом экспорта продуктов за границу. Живя в Москве, мой отец разошелся с моей мамой и, освободившись от отцовских и супружеских обязанностей, женился на враче-психиатре по фамилии Вовк. С ней он уехал в Ленинград.
Живя в Ленинграде, отец мой пригласил к себе Володю погостить. Пребывание мальчика в Ленинграде свелось к тому, что он месяц прожил в пионерском лагере под Ленинградом. Когда Володя вернулся домой, достал из чемодана какой-то сверток и говорит: "Это тебе папа прислал". Разворачиваю и что я вижу?! Крошечная сумочка для ребенка дошкольного возраста. Мне страшно стало обидно. Я свернула эту сумочку, обратилась к бабушке и говорю: "Подаришь какому-нибудь ребенку" и выскочила со слезами из комнаты. Обида осталась. Я ведь уже была большая девочка, перешла в 5-й класс, а отец об этом понятия не имел...
Отец нам никогда не помогал, хотя жилось нам туго. И вот мама решила подать на алименты. Когда она оформила все документы и послала их, ей пришел ответ, что Любомирский Станислав Сергеевич не проживает по этому адресу, местонахождение его не известно. Прошло около 10-ти лет, пока мы узнали о его дальнейшей судьбе. Моя тетя Пана, его сестра, сделала запрос в Верховный Суд СССР в отдел репрессированных. Мы получили ответ, что мой отец полностью реабилитирован. К этому документу было приложено свидетельство о смерти. Там написано, что Любомирский С.С. умер осенью 1938 года вблизи города Минска, причина смерти - прочерк. Ясно было, что он расстрелян. Под Минском были массовые расстрелы.
Дальше - о моем брате Володе. Оставшись одна с двумя детьми на руках, моя мама понимала, что ей поставить их на ноги будет очень трудно. Поскольку она много лет была женой военного и находилась в окружении военных людей, то считала, что профессия военного достаточно надежна и перспективна. Она решила определить Володю в Суворовскую школу, в которую принимали только детей военных. Помогло то, что о моем отце еще многие помнили, знали, что он уволен по болезни и помогли маме устроить брата в эту Суворовскую школу. Дальше он продолжал учиться в различных военных учебных заведениях.
Во время войны он окончил артиллерийское училище, получил офицерское звание и был назначен командиром артиллерийского подразделения. Когда его часть еще находилась в тылу, Володя сильно заболел, его положили в госпиталь в Саратове.
Брат Володя
Володя, я и мама, 1942, Челябинск
>> Диктофонная запись (GSS0118)
Володя пробыл у нас недолго и вернулся обратно служить. Их часть была в тылу и где-то за 3 месяца до конца войны их отправили на фронт, в Венгрию, где тогда еще продолжались бои. Он погиб в первом бою своей жизни за несколько дней до конца войны в возрасте не полных 20-ти лет...
Мама рассказывала, что когда вся страна ликовала по поводу Победы, она в военкомате получила похоронку, свидетельство о смерти. Там было сказано: "Ваш сын, Любомирский Владимир Станиславович, погиб смертью храбрых, защищая Родину и награжден посмертно Орденом Красной Звезды."
Конечно больше всех нас, близких и родных, страдала моя мама, но я помню, как она однажды с гордостью сказала: "Я горжусь своим сыном. Он погиб героем, защищая нашу Родину." Когда мама узнала, что Володя похоронен в Венгрии возле местечка Шандармия, она решила поехать в Венгрию, чтобы побывать на его могиле. Связалась с военным ведомством и получила ответ, что все индивидуальные могилы ликвидированы и все погибшие русские воины находятся в братской могиле и прислали фотографию этой братской могилы с обелиском. Естественно, раз Володиной могилы не существует, то мама отказалась от этой идеи.
Немного отвлекусь. Если проследить за судьбами всех Любомирских, о которых я рассказывала выше, то можно сделать вывод о каком-то роковом стечении обстоятельств - все они умерли насильственной смертью. Старший сын моего деда, Любомирский Анатолий - погиб в империалистическую войну, мой дед застрелился, моя тетя утопилась, мой отец - расстрелян, а мой брат погиб во время войны. Совпадение ли это? Как сказать. Возможно нечто другое? Буду молить Бога, чтоб меня эта участь миновала, ведь я уже 60 лет - Сухорукова.
Моя мама, Зинаида Дмитриевна Васильковская, родилась в городе Чигирине в 1898 году и прожила там до революции 1917 года. Училась в Черкасской гимназии, которую окончила в 1916 году. Семья моей мамы очень любила музыку.
Мама рассказывала, что когда семья собиралась вместе, они с удовольствием пели - кто как может, но наиболее одаренными музыкально были двое - моя мама и ее брат Лаврик. Его заветной мечтой было научиться играть на фортепиано. Поскольку моя мама в гимназии имела уроки музыки и даже играла по нотам, то научила его нотной грамоте и элементарной теории музыки. Какого же было его желание научиться играть на пианино, что он употребил невероятные усилия, терпение, любовь к музыке и все-таки научился играть. Все лучше и лучше играл по нотам и подбирал по слуху. Это прекрасное увлечение сохранилось у него на всю жизнь Он был военным и всю жизнь в душе у него была музыка. Лучший отдых для него был - запереться одному в комнате, сесть за инструмент и играть свои любимые произведения, разбирать новые. Он мог часами сидеть за пианино. Потом он начал сам писать музыку и написал несколько очень приятных романсов и некоторые из них даже были напечатаны. Он много лет проработал в Главном управлении пожарной охраны Украины, был заместителем начальника управления. И написал Марш пожарных!
Володя пробыл у нас недолго и вернулся обратно служить. Их часть была в тылу и где-то за 3 месяца до конца войны их отправили на фронт, в Венгрию, где тогда еще продолжались бои. Он погиб в первом бою своей жизни за несколько дней до конца войны в возрасте не полных 20-ти лет...
Мама рассказывала, что когда вся страна ликовала по поводу Победы, она в военкомате получила похоронку, свидетельство о смерти. Там было сказано: "Ваш сын, Любомирский Владимир Станиславович, погиб смертью храбрых, защищая Родину и награжден посмертно Орденом Красной Звезды."
Конечно больше всех нас, близких и родных, страдала моя мама, но я помню, как она однажды с гордостью сказала: "Я горжусь своим сыном. Он погиб героем, защищая нашу Родину." Когда мама узнала, что Володя похоронен в Венгрии возле местечка Шандармия, она решила поехать в Венгрию, чтобы побывать на его могиле. Связалась с военным ведомством и получила ответ, что все индивидуальные могилы ликвидированы и все погибшие русские воины находятся в братской могиле и прислали фотографию этой братской могилы с обелиском. Естественно, раз Володиной могилы не существует, то мама отказалась от этой идеи.
Немного отвлекусь. Если проследить за судьбами всех Любомирских, о которых я рассказывала выше, то можно сделать вывод о каком-то роковом стечении обстоятельств - все они умерли насильственной смертью. Старший сын моего деда, Любомирский Анатолий - погиб в империалистическую войну, мой дед застрелился, моя тетя утопилась, мой отец - расстрелян, а мой брат погиб во время войны. Совпадение ли это? Как сказать. Возможно нечто другое? Буду молить Бога, чтоб меня эта участь миновала, ведь я уже 60 лет - Сухорукова.
Моя мама, Зинаида Дмитриевна Васильковская, родилась в городе Чигирине в 1898 году и прожила там до революции 1917 года. Училась в Черкасской гимназии, которую окончила в 1916 году. Семья моей мамы очень любила музыку.
Мама рассказывала, что когда семья собиралась вместе, они с удовольствием пели - кто как может, но наиболее одаренными музыкально были двое - моя мама и ее брат Лаврик. Его заветной мечтой было научиться играть на фортепиано. Поскольку моя мама в гимназии имела уроки музыки и даже играла по нотам, то научила его нотной грамоте и элементарной теории музыки. Какого же было его желание научиться играть на пианино, что он употребил невероятные усилия, терпение, любовь к музыке и все-таки научился играть. Все лучше и лучше играл по нотам и подбирал по слуху. Это прекрасное увлечение сохранилось у него на всю жизнь Он был военным и всю жизнь в душе у него была музыка. Лучший отдых для него был - запереться одному в комнате, сесть за инструмент и играть свои любимые произведения, разбирать новые. Он мог часами сидеть за пианино. Потом он начал сам писать музыку и написал несколько очень приятных романсов и некоторые из них даже были напечатаны. Он много лет проработал в Главном управлении пожарной охраны Украины, был заместителем начальника управления. И написал Марш пожарных!
>> Диктофонная запись (GSS0119)
Прошло много лет со дня его кончины. Управление пожарной охраны устроило по поводу 100-летия со дня его рождения праздник. Это был торжественный вечер в небольшом помещении управления. В 1-м отделении был рассказ о его жизненном пути, затем несколько человек выступили с воспоминаниями о нем. С моими воспоминаниями выступила и я. Во 2- отделении был маленький концерт, в котором участвовал оркестр и двое солистов. В этом концерте звучала только музыка моего дяди. Это был незабываемый, сердечный, теплый вечер. После торжественной части был шикарный банкет. Напротив меня сидел генерал, начальник управления. Он обратился ко мне:
- Скажите, пожалуйста. Чем мы можем вам помочь, что можем для вас сделать?
Я с юмором отвечаю:
- Если у меня будет пожар, то хорошенько его потушите!
Все засмеялись! А он:
- Нет, серьезно!
И тогда я подумала - будь что будет! Попрошу его!
- Вот рядом со мной сидит девушка - милая, хорошая. Это моя внучка. Она закончила Президентскую Академию Управления Персоналом. Получила квалификацию бухгалтера и экономиста. Окончила хорошо, с хорошим дипломом, даже на разных языках. Но вот, сколько мы не бьемся, она нигде не может устроиться на работу. Везде отвечают, что штат забит, нет места. Говорят, с удовольствием бы взяли такую девочку, но не можем! Если вы сможете ей помочь в этом, я буду очень благодарна.
Тогда генерал обращается к сидящему рядом со мной Петренко, который читал доклад о моем дяде. Он, к стати, сын начальника дядиного. Уже солидный, в летах человек. Он обращается к нему по имени-отчеству и говорит:
- У вас почти родственные отношения с Васильковскими. Помогите девочке.
- Хорошо. Чем смогу - помогу!
И, представьте себе, через какое-то время Юлю вызывают на оформление документов и берут ее на работу бухгалтером областного управления пожарной охраны. Там она работает и по сей день.
Но вернемся к семье Васильковских. Рассказывая о том, что в доме часто звучала музыка и пение, я вспомнила два маленьких эпизода. В пожилом возрасте, но еще не старые, бабушка и дедушка жили с нами. У них была отдельная комната. Приоткрыв дверь, я услышала, как они поют, тихонечко зашла, они меня не заметили. Бабушка пела тихим голосом, дедушка ей вторил. Это была очень красивая мелодия, наверное, народная песня с большим количеством куплетов. Бабушка пела нежным, высоким голосом, а дедушка вторил баритончиком. Они пели задушевно, упиваясь мелодией, красиво и очень чисто! Я слушала их буквально со слезами на глазах, с чувством глубокой нежности к моим старичкам. Я тихонечко выскользнула из комнаты потому, что почувствовала, что это пение не для посторонних ушей, просто - душа захотела песни!
Прошло много лет со дня его кончины. Управление пожарной охраны устроило по поводу 100-летия со дня его рождения праздник. Это был торжественный вечер в небольшом помещении управления. В 1-м отделении был рассказ о его жизненном пути, затем несколько человек выступили с воспоминаниями о нем. С моими воспоминаниями выступила и я. Во 2- отделении был маленький концерт, в котором участвовал оркестр и двое солистов. В этом концерте звучала только музыка моего дяди. Это был незабываемый, сердечный, теплый вечер. После торжественной части был шикарный банкет. Напротив меня сидел генерал, начальник управления. Он обратился ко мне:
- Скажите, пожалуйста. Чем мы можем вам помочь, что можем для вас сделать?
Я с юмором отвечаю:
- Если у меня будет пожар, то хорошенько его потушите!
Все засмеялись! А он:
- Нет, серьезно!
И тогда я подумала - будь что будет! Попрошу его!
- Вот рядом со мной сидит девушка - милая, хорошая. Это моя внучка. Она закончила Президентскую Академию Управления Персоналом. Получила квалификацию бухгалтера и экономиста. Окончила хорошо, с хорошим дипломом, даже на разных языках. Но вот, сколько мы не бьемся, она нигде не может устроиться на работу. Везде отвечают, что штат забит, нет места. Говорят, с удовольствием бы взяли такую девочку, но не можем! Если вы сможете ей помочь в этом, я буду очень благодарна.
Тогда генерал обращается к сидящему рядом со мной Петренко, который читал доклад о моем дяде. Он, к стати, сын начальника дядиного. Уже солидный, в летах человек. Он обращается к нему по имени-отчеству и говорит:
- У вас почти родственные отношения с Васильковскими. Помогите девочке.
- Хорошо. Чем смогу - помогу!
И, представьте себе, через какое-то время Юлю вызывают на оформление документов и берут ее на работу бухгалтером областного управления пожарной охраны. Там она работает и по сей день.
Но вернемся к семье Васильковских. Рассказывая о том, что в доме часто звучала музыка и пение, я вспомнила два маленьких эпизода. В пожилом возрасте, но еще не старые, бабушка и дедушка жили с нами. У них была отдельная комната. Приоткрыв дверь, я услышала, как они поют, тихонечко зашла, они меня не заметили. Бабушка пела тихим голосом, дедушка ей вторил. Это была очень красивая мелодия, наверное, народная песня с большим количеством куплетов. Бабушка пела нежным, высоким голосом, а дедушка вторил баритончиком. Они пели задушевно, упиваясь мелодией, красиво и очень чисто! Я слушала их буквально со слезами на глазах, с чувством глубокой нежности к моим старичкам. Я тихонечко выскользнула из комнаты потому, что почувствовала, что это пение не для посторонних ушей, просто - душа захотела песни!
>> Диктофонная запись (GSS0121)
Следующий эпизод касается моей тети Жени. Некоторое время она работала в летной военной части вместе со своей близкой подругой Ольгой Сарницкой, женой летчика-испытателя Сарницкого, которая и устроила Женю на работу, чтобы быть вместе. Женя была высокая, стройная, крупная женщина, красивая. Ей очень шла военная форма. У нее тоже был голос и она немножко пела в клубной самодеятельности. Однажды ей предложили выступить в праздничном концерте. Выбрали для нее такие произведения: «Колыбельная» Моцарта и народная песня. Поскольку у нее был легкий, высокий, серебристый голос, ей очень подходил этот репертуар. Она много репетировала и дома и в клубе и, наконец, поехала на концерт. Но прошло немного времени и она возвращается.
- Что случилось?
- А я отказалась петь!
- Как так?
- А так!
Мы все были в недоумении! А мама, которой нравилось ее пение с тревогой спросила:
- Женечка! Что случилось?
- Понимаешь, там, за кулисами стоит огромное до пола зеркало. Я к нему подошла, осмотрела себя внимательно. На минуточку представила, как я буду выглядеть на сцене. И пришла в ужас! Передо мной стояла крупная женщина, высокая, дебелая, да еще в военной форме, поющая тонким, детским, противным голосочкам "Спи, моя радость, усни, в доме погасли огни, пчелки заснули в саду, рыбки уснули в пруду..."! Пчелки! Рыбки! Боже мой! Как я была бы смешна! Это же юмористический номер. Я пошла и отказалась!
Когда она нам изображала с большой долей преувеличения свое выступление, то это действительно был юмористический номер! Мы все от души насмеялись.
Дальше пойдет рассказ о моей маме, Зинаиде Дмитриевне Васильковской. У мамы был прелестный голос. Она была очень музыкальна, артистична, пела легко, свободно и очень выразительно. Родные рассказывали, что слушать ее пение всегда было наслаждением. Пела она и дома, и в гимназии. Она мне рассказывала, что у них был выпускной вечер, на котором она много выступала, пела. После ее пения подошла к ней начальница гимназии и прямо глядя ей в глаза с большим восхищением сказала: "Девочка, у тебя в горле серебро! С твоим голосом, я думаю, тебя ждет большое будущее!" К сожалению, ее пророчество не сбылось.
Несколько слов о мамином голосе. Она нигде и никогда не училась петь. Возможно, ей и не нужен был педагог. Разве только очень разумный музыкант, который не трогал бы ее природу, а лишь шлифовал бы ее мастерство. Голос ее был, если профессионально подходить к характеристике, лирико-драматическое сопрано полного диапазона. При том, что она легко справлялась с тесситурой, могла петь и лирические и драматические партии. Ей присущи были необычайная легкость и естественность в пении, плюс большая музыкальность и актерское дарование. При всех этих качествах она вполне могла работать на профессиональной сцене.
Следующий эпизод касается моей тети Жени. Некоторое время она работала в летной военной части вместе со своей близкой подругой Ольгой Сарницкой, женой летчика-испытателя Сарницкого, которая и устроила Женю на работу, чтобы быть вместе. Женя была высокая, стройная, крупная женщина, красивая. Ей очень шла военная форма. У нее тоже был голос и она немножко пела в клубной самодеятельности. Однажды ей предложили выступить в праздничном концерте. Выбрали для нее такие произведения: «Колыбельная» Моцарта и народная песня. Поскольку у нее был легкий, высокий, серебристый голос, ей очень подходил этот репертуар. Она много репетировала и дома и в клубе и, наконец, поехала на концерт. Но прошло немного времени и она возвращается.
- Что случилось?
- А я отказалась петь!
- Как так?
- А так!
Мы все были в недоумении! А мама, которой нравилось ее пение с тревогой спросила:
- Женечка! Что случилось?
- Понимаешь, там, за кулисами стоит огромное до пола зеркало. Я к нему подошла, осмотрела себя внимательно. На минуточку представила, как я буду выглядеть на сцене. И пришла в ужас! Передо мной стояла крупная женщина, высокая, дебелая, да еще в военной форме, поющая тонким, детским, противным голосочкам "Спи, моя радость, усни, в доме погасли огни, пчелки заснули в саду, рыбки уснули в пруду..."! Пчелки! Рыбки! Боже мой! Как я была бы смешна! Это же юмористический номер. Я пошла и отказалась!
Когда она нам изображала с большой долей преувеличения свое выступление, то это действительно был юмористический номер! Мы все от души насмеялись.
Дальше пойдет рассказ о моей маме, Зинаиде Дмитриевне Васильковской. У мамы был прелестный голос. Она была очень музыкальна, артистична, пела легко, свободно и очень выразительно. Родные рассказывали, что слушать ее пение всегда было наслаждением. Пела она и дома, и в гимназии. Она мне рассказывала, что у них был выпускной вечер, на котором она много выступала, пела. После ее пения подошла к ней начальница гимназии и прямо глядя ей в глаза с большим восхищением сказала: "Девочка, у тебя в горле серебро! С твоим голосом, я думаю, тебя ждет большое будущее!" К сожалению, ее пророчество не сбылось.
Несколько слов о мамином голосе. Она нигде и никогда не училась петь. Возможно, ей и не нужен был педагог. Разве только очень разумный музыкант, который не трогал бы ее природу, а лишь шлифовал бы ее мастерство. Голос ее был, если профессионально подходить к характеристике, лирико-драматическое сопрано полного диапазона. При том, что она легко справлялась с тесситурой, могла петь и лирические и драматические партии. Ей присущи были необычайная легкость и естественность в пении, плюс большая музыкальность и актерское дарование. При всех этих качествах она вполне могла работать на профессиональной сцене.
>> Диктофонная запись (GSS0211)
Шел 1916 год. На пороге 17-й... В стране началось предреволюционное брожение. Кое где были беспорядки. До маленького Чигирина доходили сведения о том, что творится в стране. Пока там было тихо. Семья собралась под крылышком родителей переждать это смутное время. Затем пришел 17-й год. Февральская революция, октябрьская революция, гражданская война... Когда же все битвы и бури закончились, наступило новой время, новая эпоха в жизни страны. Все лозунги революции были осуществлены. Во-первых, страна рабочих и крестьян. Т.е. руководить страной должны были рабочие и крестьяне. Еще лозунг - "вся власть советам"! Появилась новая форма управления страной - советы. Начиная от крупных городов и до самых маленьких поселков - везде были свои "советы". Горсовет, сельсовет и т.п. Россия стала называться Республикой Советов, а позже - Союз Советских Социалистических Республик, который просуществовал 70 лет. Фактически страной руководили не "советы", а коммунистическая партия, которая во время революции и после превратилась в мощную организацию единомышленников, т.к во время революции огромное количество людей вступало в партию. Вожди революции стали вождями страны. Это Ленин, Троцкий, Дзержинский и позже - Сталин. Много лет от них зависела судьба людей и всей страны. Но я уже слишком далеко забежала.
Вернемся к семье Васильковских. Моего дедушку моментально, как только началась революция, уволили и уничтожили вообще их учреждение. Он остался не у дел. Как семья прожила эти смутные годы даже трудно себе представить. Вот пришло время, когда можно было ехать в другие города. Моя мама узнала, что в Елисаветграде находится Частная опера Гайдамаки. Она решила попытать счастье, поехать туда попробоваться. Приехала, спела им - очень понравилось ее пение. Ее приняли на первое положение, на ведущие роли. Она начала зарабатывать деньги, начала спокойно существовать, занимаясь своим любимым делом. Не успела она приехать в Елисаветград, как за ней приехала средняя сестра - Людмила. Она ее поместила в какое-то учебное заведение. Но вскоре Людмила вышла замуж за молодого инженера Евгения Леонтьева, сына главного врача училище закрытого типа. Фактически, в Чигирине оставались родители и маленькая 11-летняя Женя. Мама успешно работала в театре, увеличивая свой репертуар, пела и оперные партии, и в оперетте.
Надо сказать, что в Опере Гайдамаки пели отличные певцы. Такие, как в последствии известный баритон Михаил Гришко, Оксана Петрусенко, любимая певица на Украине (народная артистка и солистка Киевской оперы). Вспомнился мне один эпизод. Как-то я шла из консерватории и встретила Гришко, поздоровалась с ним, он ответил и что-то начал спрашивать относительно консерватории. Поговорили с ним, потом я говорю:
- А Вы знаете, моя мама пела с Вами в Опере Гайдамаки.
- Кто такая?
- Зинаида Дмитриевна Васильковская. А по сцене - Зинаида Васильева.
- Боже мой! Зиночка! Как я ее хорошо помню! Она сейчас где?
- Она живет здесь, в Киеве.
- Какой был прелестный голос! У нее был не хуже голос, чем у Оксаны. Может быть, даже немного лучше. И куда-то исчезла...
- Она вышла замуж.
- Ах, как жаль! Ну передавайте ей огромный привет от меня.
Мама очень радовалась, когда я ей это рассказывала.
Мама работала в театре, родители жили в Чигирине. Дедушка подрабатывал где только мог, лишь бы семья не голодала. Так длилось некоторое время. И вот как-то мама получает письмо. Дедушка пишет, что работать нигде не может устроиться и они остались без средств к существованию... Нужно было что-то предпринимать. И к себе взять она не могла, потому что жила в малюсенькой комнатке общежития театра. Тогда мама поехала в большое село, которое находилось недалеко от города, и сняла помещение в какой-то из хат. Помещение, где могла бы расположиться их семья. Она немедленно сообщила об этом в Чигирин и они приехали. Стали жить в этом селе. В такой ситуации мама смогла им помогать. У нее была маленькая зарплата и она отрывала все, что могла, чтобы как-то содержать своих родителей. Они жили более чем скромно, но страх перед голодом исчез. Так они жили некоторое время, надеясь, что когда-нибудь будет лучше.
Шел 1916 год. На пороге 17-й... В стране началось предреволюционное брожение. Кое где были беспорядки. До маленького Чигирина доходили сведения о том, что творится в стране. Пока там было тихо. Семья собралась под крылышком родителей переждать это смутное время. Затем пришел 17-й год. Февральская революция, октябрьская революция, гражданская война... Когда же все битвы и бури закончились, наступило новой время, новая эпоха в жизни страны. Все лозунги революции были осуществлены. Во-первых, страна рабочих и крестьян. Т.е. руководить страной должны были рабочие и крестьяне. Еще лозунг - "вся власть советам"! Появилась новая форма управления страной - советы. Начиная от крупных городов и до самых маленьких поселков - везде были свои "советы". Горсовет, сельсовет и т.п. Россия стала называться Республикой Советов, а позже - Союз Советских Социалистических Республик, который просуществовал 70 лет. Фактически страной руководили не "советы", а коммунистическая партия, которая во время революции и после превратилась в мощную организацию единомышленников, т.к во время революции огромное количество людей вступало в партию. Вожди революции стали вождями страны. Это Ленин, Троцкий, Дзержинский и позже - Сталин. Много лет от них зависела судьба людей и всей страны. Но я уже слишком далеко забежала.
Вернемся к семье Васильковских. Моего дедушку моментально, как только началась революция, уволили и уничтожили вообще их учреждение. Он остался не у дел. Как семья прожила эти смутные годы даже трудно себе представить. Вот пришло время, когда можно было ехать в другие города. Моя мама узнала, что в Елисаветграде находится Частная опера Гайдамаки. Она решила попытать счастье, поехать туда попробоваться. Приехала, спела им - очень понравилось ее пение. Ее приняли на первое положение, на ведущие роли. Она начала зарабатывать деньги, начала спокойно существовать, занимаясь своим любимым делом. Не успела она приехать в Елисаветград, как за ней приехала средняя сестра - Людмила. Она ее поместила в какое-то учебное заведение. Но вскоре Людмила вышла замуж за молодого инженера Евгения Леонтьева, сына главного врача училище закрытого типа. Фактически, в Чигирине оставались родители и маленькая 11-летняя Женя. Мама успешно работала в театре, увеличивая свой репертуар, пела и оперные партии, и в оперетте.
Надо сказать, что в Опере Гайдамаки пели отличные певцы. Такие, как в последствии известный баритон Михаил Гришко, Оксана Петрусенко, любимая певица на Украине (народная артистка и солистка Киевской оперы). Вспомнился мне один эпизод. Как-то я шла из консерватории и встретила Гришко, поздоровалась с ним, он ответил и что-то начал спрашивать относительно консерватории. Поговорили с ним, потом я говорю:
- А Вы знаете, моя мама пела с Вами в Опере Гайдамаки.
- Кто такая?
- Зинаида Дмитриевна Васильковская. А по сцене - Зинаида Васильева.
- Боже мой! Зиночка! Как я ее хорошо помню! Она сейчас где?
- Она живет здесь, в Киеве.
- Какой был прелестный голос! У нее был не хуже голос, чем у Оксаны. Может быть, даже немного лучше. И куда-то исчезла...
- Она вышла замуж.
- Ах, как жаль! Ну передавайте ей огромный привет от меня.
Мама очень радовалась, когда я ей это рассказывала.
Мама работала в театре, родители жили в Чигирине. Дедушка подрабатывал где только мог, лишь бы семья не голодала. Так длилось некоторое время. И вот как-то мама получает письмо. Дедушка пишет, что работать нигде не может устроиться и они остались без средств к существованию... Нужно было что-то предпринимать. И к себе взять она не могла, потому что жила в малюсенькой комнатке общежития театра. Тогда мама поехала в большое село, которое находилось недалеко от города, и сняла помещение в какой-то из хат. Помещение, где могла бы расположиться их семья. Она немедленно сообщила об этом в Чигирин и они приехали. Стали жить в этом селе. В такой ситуации мама смогла им помогать. У нее была маленькая зарплата и она отрывала все, что могла, чтобы как-то содержать своих родителей. Они жили более чем скромно, но страх перед голодом исчез. Так они жили некоторое время, надеясь, что когда-нибудь будет лучше.
>> Диктофонная запись (GSS0212)
Мой будущий отец, Любомирский Станислав Сергеевич, был начальником ГПУ в Елисаветграде. Как-то он решил пойти в театр, послушать оперетку. Шла ныне совершенно забытая оперетта под названием "Гейша". Главную роль пела моя мама. Ему очень приглянулась эта хорошенькая, изящненькая "японочка" и он решил пойти за кулисы, познакомиться с ней. Когда же он пришел и увидел ее без грима, то, как рассказывает мама, это была любовь с первого взгляда! А мама посмотрела на него и тоже влюбилась! Это была двойная любовь с первого взгляда. Он пригласил ее куда-то, начал очень серьезно ухаживать, но не долго. Вскоре он женился на ней.
Однажды, уже после свадьбы, мама сидела с отцом за завтраком и вдруг расплакалась.
-Что случилось? Почему ты плачешь, Зоренька? Расскажи мне, что случилось?
- Ты понимаешь, мы сидим тут завтракаем. Ты посмотри - чего только нет на столе, а мои несчастные родители голодают в селе!
- Боже мой! Я же не знал об этом!
Она рассказала, где они живут.
- Не плачь! - поцеловал ее и ушел на работу.
Буквально, как в сказке - перед домом, где жили бабушка с дедушкой и Женей, останавливается довольно большая подвода и возница спрашивает:
- Васильковские здесь живут?
Они вышли все на крыльцо: "Да, это мы!"
- Это вам подарок от вашего зятя.
- Какого зятя?
- Ваша дочка вышла замуж! Разгружайтесь!
Все втроем и четвертый - возница начали разгружать подводу. Чего только в ней не было - и мука, и крупа, и сладости, все, что можно было придумать! Когда они занесли все в дом, парень, который все это привез, предупредил:
- Будьте готовы, за вами приедут и повезут знакомиться с вашим зятем - и уехал.
Все трое сидели в каком-то оцепенении, не в силах даже слово вымолвить. Ну, еще бы! Чего только не свалилось на их бедные головы. Во-первых, зять - какой-то персидский хан, во-вторых, все это великолепие - есть от чего растеряться. На следующий день приезжает к ним красивая пролетка, они втроем садятся и едут знакомиться с зятем!
Дедушка рассказывал, что когда он увидел отца в форме, он содрогнулся и внутренне сжался. Конечно, он ничем не выдал себя. Но очень долго привыкал к тому, что его зять чекист. Постепенно между отцом и дедом сложились родственные отношения. Некоторое время бабушка, дедушка и Женя жили в селе. Бабушка помогала голодающим. Но когда мама должна была переезжать в Запорожье, где служил тогда отец, она взяла с собой и эту семью. В Запорожье дедушка и бабушка жили отдельно, дедушка даже старался что-то заработать, чтоб не быть иждивенцем, а Женя жила с мамой. В Запорожье родилась я - 24 марта 1923 года. Правда, в моей метрике стоит дата 23 марта. По какому-то случайному совпадению оказалось, что я родилась в день моего Ангела Хранителя Галины, который охраняет и оберегает меня всю жизнь.
Мой будущий отец, Любомирский Станислав Сергеевич, был начальником ГПУ в Елисаветграде. Как-то он решил пойти в театр, послушать оперетку. Шла ныне совершенно забытая оперетта под названием "Гейша". Главную роль пела моя мама. Ему очень приглянулась эта хорошенькая, изящненькая "японочка" и он решил пойти за кулисы, познакомиться с ней. Когда же он пришел и увидел ее без грима, то, как рассказывает мама, это была любовь с первого взгляда! А мама посмотрела на него и тоже влюбилась! Это была двойная любовь с первого взгляда. Он пригласил ее куда-то, начал очень серьезно ухаживать, но не долго. Вскоре он женился на ней.
Однажды, уже после свадьбы, мама сидела с отцом за завтраком и вдруг расплакалась.
-Что случилось? Почему ты плачешь, Зоренька? Расскажи мне, что случилось?
- Ты понимаешь, мы сидим тут завтракаем. Ты посмотри - чего только нет на столе, а мои несчастные родители голодают в селе!
- Боже мой! Я же не знал об этом!
Она рассказала, где они живут.
- Не плачь! - поцеловал ее и ушел на работу.
Буквально, как в сказке - перед домом, где жили бабушка с дедушкой и Женей, останавливается довольно большая подвода и возница спрашивает:
- Васильковские здесь живут?
Они вышли все на крыльцо: "Да, это мы!"
- Это вам подарок от вашего зятя.
- Какого зятя?
- Ваша дочка вышла замуж! Разгружайтесь!
Все втроем и четвертый - возница начали разгружать подводу. Чего только в ней не было - и мука, и крупа, и сладости, все, что можно было придумать! Когда они занесли все в дом, парень, который все это привез, предупредил:
- Будьте готовы, за вами приедут и повезут знакомиться с вашим зятем - и уехал.
Все трое сидели в каком-то оцепенении, не в силах даже слово вымолвить. Ну, еще бы! Чего только не свалилось на их бедные головы. Во-первых, зять - какой-то персидский хан, во-вторых, все это великолепие - есть от чего растеряться. На следующий день приезжает к ним красивая пролетка, они втроем садятся и едут знакомиться с зятем!
Дедушка рассказывал, что когда он увидел отца в форме, он содрогнулся и внутренне сжался. Конечно, он ничем не выдал себя. Но очень долго привыкал к тому, что его зять чекист. Постепенно между отцом и дедом сложились родственные отношения. Некоторое время бабушка, дедушка и Женя жили в селе. Бабушка помогала голодающим. Но когда мама должна была переезжать в Запорожье, где служил тогда отец, она взяла с собой и эту семью. В Запорожье дедушка и бабушка жили отдельно, дедушка даже старался что-то заработать, чтоб не быть иждивенцем, а Женя жила с мамой. В Запорожье родилась я - 24 марта 1923 года. Правда, в моей метрике стоит дата 23 марта. По какому-то случайному совпадению оказалось, что я родилась в день моего Ангела Хранителя Галины, который охраняет и оберегает меня всю жизнь.
>> Диктофонная запись (GSS0213)
Мама рожала дома и 14-летняя Женя впервые увидела меня сразу после рождения. Она говорила:
- Ты знаешь! Вынесли крошечный сверточек в котором лежала крошечная куколка. Но ты не была такая красная, как бывают новорожденные. Ты была напудренная и очаровательная!
Мама рожала дома и 14-летняя Женя впервые увидела меня сразу после рождения. Она говорила:
- Ты знаешь! Вынесли крошечный сверточек в котором лежала крошечная куколка. Но ты не была такая красная, как бывают новорожденные. Ты была напудренная и очаровательная!
Я
Мы с Володей
Живя у нас, она была отличной нянькой, помогая маме растить меня. Отец мечтал о сыне. И когда я родилась, это было для него неприятным сюрпризом и он сразу же потерял ко мне всякий интерес. Прошло 2 года и в городе Полтаве, где мы жили, родился долгожданный сын Володя. Естественно, его назвали Владимиром в честь великого вождя мирового пролетариата Владимира Ленина! Иначе не могло быть в семье столь преданного партии коммуниста, каковым был мой отец. В Полтаву приехала бабушка Анюта, чтобы помочь маме по уходу за новорожденным Володей.
Отец служил в разных городах Украины. И семья, пожив некоторое время в одном городе, вместе с отцом переезжала в другой. Наконец, отец был приглашен в Харьков, столицу Украины, в Управление теперь уже не ГПУ, а НКВД, на хорошую должность. И мы переехали в Харьков, где прожили много лет, вплоть до начала войны.
Вернусь к рассказу о моей маме. Уйдя из театра, поскольку отец сразу же забрал ее из театра, она посвятила себя семье и мужу. Но где-то в глубине ее сердца, души она тосковала по пению. И какова была ее радость, когда появлялась возможность попеть! Где бы мы ни жили у отца всегда появлялся круг знакомых. Это были его сослуживцы и просто хорошие знакомые в основном одного возраста, одного поколения, в большинстве своем - семейные пары. Отец частенько приглашал их к себе в гости, посидеть вечерок в теплой дружеской компании.
- Зоренька, - как-то говорит ей отец, - давай в субботу устроим вечеринку. Я приглашу своих друзей, повеселимся.
Она сама очень любила такие вечера и с присущими ей деловитостью и тонким вкусом начала готовиться. В субботу заранее все было готово. Стол накрыт белоснежной скатертью, прекрасные приборы, рюмки, фужеры, ряд бутылок - все сверкало под светом люстры. Забежав в гостиную, я останавливалась перед этим великолепием. Это был настоящий праздник. Надо сказать, что всегда мама так готовилась к приходу гостей, где бы это не было и когда бы это не было. Когда приходили гости, мама с радостной улыбкой, тепло, как настоящая добрая, гостеприимная хозяйка, встречала их.
Собравшись в гостиной, еще до ужина, который подавали чуть позже, все просили маму спеть. Долго уговаривать ее не приходилось - она всегда с радостью это делала и ждала этого момента с нетерпением. Мне как старшей дочери разрешалось послушать мамино пение, а потом уже идти спать. Мои воспитатели не часто доставляли мне такое удовольствие. Лишь 2-3 вечера, которые запомнились на всю мою жизнь. Пела она непринужденно, свободно и очень искренне. На каждую из песен у нее был какой-то внутренний настрой. Веселые песни она исполняла радостно, задорно и даже залихватски. И голос ее сверкал, улыбка на лице сверкала и всем было очень радостно и весело слушать ее. А в лирических песнях, которые она пела очень задушевно, голос менялся, становился густым, мягким, красивым и нежным.
>> Диктофонная запись (GSS0214)
Но вот в один из вечеров, где собрались добрые милые друзья, мама пела особенно раскованно, особенно вдохновенно. После того, как она спела нежненькую, простенькую песню "Колокольчики мои, цветики лесные" она остановилась и говорит: "А сейчас мою любимую". Опустила голову... Подняла... Глаза потухли, на лице тоска, и запела густым, довольно низким, грудным голосом, довольно медленно "Гори, гори, моя звезда, звезда любви последняя, ты у меня одна заветная, другой не будет никогда... ". Слова «Ты будешь вечно неизменная в душе измученной моей» были произнесены так трагично, так скорбно и так натурально! Последние слова «...и над могилою гори, сияй, моя звезда» она спела спокойно, умиротворенно и немного затихая. И остановилась. Слушающие несколько мгновений все молчали, потрясенные. И какой-то мужской баритон сказал: "Браво!"
- Ну что. А теперь будем ужинать.
Никто ее больше не просил петь, никому на ум это не пришло. Все были под большим впечатлением.
Да, действительно, мама была не только превосходная певица, но и актриса. За несколько минут, которые длился романс, она пережила душевные страдания и тоску несчастной женщины. Так естественно, так правдиво, что ее невозможно было слушать без волнения.
Вспомнился маленький эпизод. Были гости. Было весело, и мама пела. Я сидела в маминой спальне, которая примыкала к гостиной, и издали слушала мамино пение. В этот вечер мама была особенно в ударе и имела огромный успех. Когда она закончила петь были аплодисменты и много шума. Прошло минуты две, дверь распахнулась и мама вбежала в спальню. Она была прелестна в великолепном розовом платье, изящно отделанном вдоль борта. Ее возбуждение после пения еще не улеглось, глаза сверкали. Выбежав из гостиной, она продолжала улыбаться, вся сияла счастьем. Я смотрела на нее с восхищением и тоже улыбалась.
- Ты что, слушала, как я пою?
Я кивнула головой.
- Ах, ты моя умница! - подошла ко мне, поцеловала в головку, посмотрела на себя в зеркало, припудрила носик, посмотрела на меня с улыбкой, - А теперь, голубушка, вполне можешь пойти спать - и быстро вышла из комнаты.
Мама знала много романсов и песен, различных и по характеру и по настроению, и по форме, и по стилю. Она их выбирала для выступления по своему настроению, а иногда по просьбе слушателей. Но была одна старинная цыганская песня, которую она исполняла лишь в особо торжественных случаях. Когда в доме устраивался вечер с приглашением большого количества народа. Это были или чьи-то именины, или новый год, или государственные праздники, такие как 1 мая и 7 ноября, которые в те годы широко праздновались в стране. В самом начале вечера, когда гости уже собрались, мама подходила к столу, брала в руки бокал, наполненный вином, и пела разудалую цыганскую песню "Стаканчики граненые упали со стола, упали и разбилися, прощай моя тоска!" И когда она заканчивала эту песню она выпивала вино и разбивала о пол стакан. Это было сигналом к началу торжества и гости под аплодисменты усаживались за стол. Такой ритуал придумала моя молодая, жизнерадостная мама.
После переезда в Харьков жизнь нашей семьи во многом изменилась. Уже не было веселых непринужденных вечеринок. Правда, папа любил посидеть с друзьями и часто их приглашал к нам в дом. Но это были чисто мужские компании со своими интересами, со своими разговорами, с изрядным количеством вина. Мама никогда не бывала в их компании, никогда не участвовала в их застолье и, поздоровавшись с гостями, уходила под любым предлогом.
Но вот в один из вечеров, где собрались добрые милые друзья, мама пела особенно раскованно, особенно вдохновенно. После того, как она спела нежненькую, простенькую песню "Колокольчики мои, цветики лесные" она остановилась и говорит: "А сейчас мою любимую". Опустила голову... Подняла... Глаза потухли, на лице тоска, и запела густым, довольно низким, грудным голосом, довольно медленно "Гори, гори, моя звезда, звезда любви последняя, ты у меня одна заветная, другой не будет никогда... ". Слова «Ты будешь вечно неизменная в душе измученной моей» были произнесены так трагично, так скорбно и так натурально! Последние слова «...и над могилою гори, сияй, моя звезда» она спела спокойно, умиротворенно и немного затихая. И остановилась. Слушающие несколько мгновений все молчали, потрясенные. И какой-то мужской баритон сказал: "Браво!"
- Ну что. А теперь будем ужинать.
Никто ее больше не просил петь, никому на ум это не пришло. Все были под большим впечатлением.
Да, действительно, мама была не только превосходная певица, но и актриса. За несколько минут, которые длился романс, она пережила душевные страдания и тоску несчастной женщины. Так естественно, так правдиво, что ее невозможно было слушать без волнения.
Вспомнился маленький эпизод. Были гости. Было весело, и мама пела. Я сидела в маминой спальне, которая примыкала к гостиной, и издали слушала мамино пение. В этот вечер мама была особенно в ударе и имела огромный успех. Когда она закончила петь были аплодисменты и много шума. Прошло минуты две, дверь распахнулась и мама вбежала в спальню. Она была прелестна в великолепном розовом платье, изящно отделанном вдоль борта. Ее возбуждение после пения еще не улеглось, глаза сверкали. Выбежав из гостиной, она продолжала улыбаться, вся сияла счастьем. Я смотрела на нее с восхищением и тоже улыбалась.
- Ты что, слушала, как я пою?
Я кивнула головой.
- Ах, ты моя умница! - подошла ко мне, поцеловала в головку, посмотрела на себя в зеркало, припудрила носик, посмотрела на меня с улыбкой, - А теперь, голубушка, вполне можешь пойти спать - и быстро вышла из комнаты.
Мама знала много романсов и песен, различных и по характеру и по настроению, и по форме, и по стилю. Она их выбирала для выступления по своему настроению, а иногда по просьбе слушателей. Но была одна старинная цыганская песня, которую она исполняла лишь в особо торжественных случаях. Когда в доме устраивался вечер с приглашением большого количества народа. Это были или чьи-то именины, или новый год, или государственные праздники, такие как 1 мая и 7 ноября, которые в те годы широко праздновались в стране. В самом начале вечера, когда гости уже собрались, мама подходила к столу, брала в руки бокал, наполненный вином, и пела разудалую цыганскую песню "Стаканчики граненые упали со стола, упали и разбилися, прощай моя тоска!" И когда она заканчивала эту песню она выпивала вино и разбивала о пол стакан. Это было сигналом к началу торжества и гости под аплодисменты усаживались за стол. Такой ритуал придумала моя молодая, жизнерадостная мама.
После переезда в Харьков жизнь нашей семьи во многом изменилась. Уже не было веселых непринужденных вечеринок. Правда, папа любил посидеть с друзьями и часто их приглашал к нам в дом. Но это были чисто мужские компании со своими интересами, со своими разговорами, с изрядным количеством вина. Мама никогда не бывала в их компании, никогда не участвовала в их застолье и, поздоровавшись с гостями, уходила под любым предлогом.
>> Диктофонная запись (GSS0310)
Это было в другое время, когда я уже была совсем взрослая, а мама - в почтенном возрасте. В тихий вечер мы с мамой, уютно устроившись на широкой тахте, слушали концерт. Пела прелестная певица с мягким, красивым голосом и очень выразительно. Очевидно, эта певица напомнила маме ее молодые годы. Она повернулась ко мне:
- А ты знаешь, я ведь имела очень хороший голос и очень прилично пела. Мои друзья, которые собирались у нас, всегда просили меня петь. Я с большим удовольствием всегда много пела. Чего только не было у меня в репертуаре: и песни, и романсы.
Это было в другое время, когда я уже была совсем взрослая, а мама - в почтенном возрасте. В тихий вечер мы с мамой, уютно устроившись на широкой тахте, слушали концерт. Пела прелестная певица с мягким, красивым голосом и очень выразительно. Очевидно, эта певица напомнила маме ее молодые годы. Она повернулась ко мне:
- А ты знаешь, я ведь имела очень хороший голос и очень прилично пела. Мои друзья, которые собирались у нас, всегда просили меня петь. Я с большим удовольствием всегда много пела. Чего только не было у меня в репертуаре: и песни, и романсы.
>> Диктофонная запись (GSS0311)
Все эти годы, начиная с дореволюционного времени и победы в гражданской войне, описал великолепно Алексей Толстой в своей трилогии «Сестры», «Хождение по мукам», «Хмурое утро». Наконец наступило мирное время и нужно было обустраивать Россию на совершенно новых экономических основах. Для руководства страной были созданы "советы" - крестьянский, городской, сельский... Вплоть до Верховного Совета, который руководил всей страной. Каждый из этих Советов, который составляли коммунисты, подчинялся непосредственно Московскому руководству, коммунистическому правительству. Таким образом, стало возможно руководить деятельностью всей страны. В селах создавались колхозы. Это объединение всех работников, всех крестьян, живущих в селе, для коллективного труда на бывших помещичьих угодьях. Для обеспечения всей страны хлебом и продовольствием. Страна постепенно оживала. Разрушенное отстроили, фабрики и заводы начали работать и постепенно промышленность входила в привычную колею. Лениным был придуман план дальнейшего развития экономики страны. Ленин понимал, что для развития промышленности нужна энергетическая база и он создал план под названием ГОЭЛРО. Это строительство большого количества электростанций по всей России вплоть до самых отдаленных ее уголков. Осуществление этого плана не только подняло промышленность страны на более высокий уровень, но и улучшило жизнь многих людей.
Еще об одной акции, которую провел Ленин, хочу рассказать. Это - атеизм, причем - воинствующий. Везде распространялись листовки о том, что Бога нет, что религия - дурман и обман людей. Всячески высмеивались разные Библейские положения. Как это "люби ближнего, как самого себя"!? Поди поцелуй своего фабриканта, который над тобой издевался! По всей стране проводилась антирелигиозная пропаганда. Агитатор, выступая перед людьми, говорил: " Вот вы молились вашему Богу, кланялись ему до земли, просили его дать вам радости, счастья! Что он вам дал? Ничего! А вот пришла советская власть, и вы стали жить лучше, а теперь мы будем строить наше счастливое будущее!" Молодежь с легкостью восприняла эти новые веяния в стране. Наиболее зеленая молодежь - это пионеры. Маршируя под барабанную дробь, они пели "Долой, долой монахов, долой, долой попов! Мы на небо залезем, разгоним всех богов!" Нужна была другая вера - вера в коммунизм, в светлое будущее, в то, что никакой бог не может тебе помочь, счастливым ты можешь стать сам, если будешь трудиться во благо Родины и Ленинские идеи станут твоей путеводной звездой в жизни. Но атеистическая пропаганда против православия, проводимая по всей стране, не дала того эффекта, на который рассчитывал Ленин. Люди продолжали ходить в церковь, молиться. Не только старые и среднего возраста, но и молодежь. Тогда Ленин издал указ - ликвидировать все очаги православия - церкви, монастыри... Это была жестокая акция с явным привкусом бандитизма.
Все эти годы, начиная с дореволюционного времени и победы в гражданской войне, описал великолепно Алексей Толстой в своей трилогии «Сестры», «Хождение по мукам», «Хмурое утро». Наконец наступило мирное время и нужно было обустраивать Россию на совершенно новых экономических основах. Для руководства страной были созданы "советы" - крестьянский, городской, сельский... Вплоть до Верховного Совета, который руководил всей страной. Каждый из этих Советов, который составляли коммунисты, подчинялся непосредственно Московскому руководству, коммунистическому правительству. Таким образом, стало возможно руководить деятельностью всей страны. В селах создавались колхозы. Это объединение всех работников, всех крестьян, живущих в селе, для коллективного труда на бывших помещичьих угодьях. Для обеспечения всей страны хлебом и продовольствием. Страна постепенно оживала. Разрушенное отстроили, фабрики и заводы начали работать и постепенно промышленность входила в привычную колею. Лениным был придуман план дальнейшего развития экономики страны. Ленин понимал, что для развития промышленности нужна энергетическая база и он создал план под названием ГОЭЛРО. Это строительство большого количества электростанций по всей России вплоть до самых отдаленных ее уголков. Осуществление этого плана не только подняло промышленность страны на более высокий уровень, но и улучшило жизнь многих людей.
Еще об одной акции, которую провел Ленин, хочу рассказать. Это - атеизм, причем - воинствующий. Везде распространялись листовки о том, что Бога нет, что религия - дурман и обман людей. Всячески высмеивались разные Библейские положения. Как это "люби ближнего, как самого себя"!? Поди поцелуй своего фабриканта, который над тобой издевался! По всей стране проводилась антирелигиозная пропаганда. Агитатор, выступая перед людьми, говорил: " Вот вы молились вашему Богу, кланялись ему до земли, просили его дать вам радости, счастья! Что он вам дал? Ничего! А вот пришла советская власть, и вы стали жить лучше, а теперь мы будем строить наше счастливое будущее!" Молодежь с легкостью восприняла эти новые веяния в стране. Наиболее зеленая молодежь - это пионеры. Маршируя под барабанную дробь, они пели "Долой, долой монахов, долой, долой попов! Мы на небо залезем, разгоним всех богов!" Нужна была другая вера - вера в коммунизм, в светлое будущее, в то, что никакой бог не может тебе помочь, счастливым ты можешь стать сам, если будешь трудиться во благо Родины и Ленинские идеи станут твоей путеводной звездой в жизни. Но атеистическая пропаганда против православия, проводимая по всей стране, не дала того эффекта, на который рассчитывал Ленин. Люди продолжали ходить в церковь, молиться. Не только старые и среднего возраста, но и молодежь. Тогда Ленин издал указ - ликвидировать все очаги православия - церкви, монастыри... Это была жестокая акция с явным привкусом бандитизма.
>> Диктофонная запись (GSS0312)
Из воспоминаний очевидцев было так. К церкви подъезжала группа молодчиков. Первым делом арестовывали священника и некоторых служителей церкви. После издевательств и надругательств их куда-то увозили. Некоторым священникам удалось миновать этой участи. Так, моему деду, Сергею Егоровичу повезло, что он заранее узнал о бесчинствах, происходящих в церквах, и уехал к своей дочери в село. Там уже он никого не интересовал.
Расправившись со священнослужителями начинали громить церковь. Забирались на купола, сбрасывали кресты, опустошали внутренне убранство. Самое дорогое складывалось в мешки и увозилось, иконы ломали и выбрасывали. Такой же разгром происходил и в монастырях, а всех обитателей монастыря собирали в группу и уводили в никому не известном направлении. Пустующие церкви долгие годы использовались для всяких хозяйственных нужд - склады, овощехранилища, конюшни и т.п. Судьбы нечастных, безвинно пострадавших людей стали известны значительно позже. Большинство из них были сосланы в самые отдаленные уголки России.
Но Господь все видит! За невинные жертвы революции, гражданской войны, новых порядков и за то, что он посмел замахнуться на Бога, божья кара его не миновала. Ленин тяжко заболел. Судя по симптомам болезни, это был инсульт. Больного Ленина перевезли из Москвы в Горки под наблюдение врачей, жены и сестры. Но ему становилось все хуже и хуже. И через несколько месяцев, 21 января 1924 года он умер.
Смерть Ленина народ воспринял как великое горе. Любовь к нему была безгранична. Из Горок в лютый мороз на руках его гроб несли к железнодорожной станции, откуда его привезли в Москву. Гроб был установлен в колонном зале Дома Союзов. 2 дня длилось скорбное прощание с телом Ленина. 27 января он был похоронен на Красной Площади. По сей день забальзамированное тело Ленина лежит в гробу в Мавзолее, который специально был построен для этой цели на Красной Площади.
Ленин, который руководил всей жизнью страны, нуждался в крепкой опоре, в надежных и верных помощниках и единомышленниках. Было создано правительство, в которое вошли такие видные деятели партии как Воровский, Дзержинский, Калинин, Киров, Луначарский, Куйбышев и другие. Один из приближенных к Ленину людей был Сталин, который во время революции поменял свою грузинскую фамилию Джугашвили на Сталин. Это был человек большого ума, коварный и жестокий, с железной силой воли и безумным стремлением к власти. И этот человек, Иосиф Виссарионович Сталин, возглавил правительство. И началось знаменитое 25-летие Сталина, сталинская эпоха, которая потом была осуждена. До 1952 года, до своей смерти, он правил страной.
Придя к власти, Сталин продолжал начатое Лениным. Благо министерства и ведомства, правительство работало достаточно четко и налажено. Пользуясь властью, он постепенно, медленно двигался к намеченной цели. Для того, чтобы заслужить доверие и авторитет он должен был предстать перед народом как ярый защитник ленинских идей. В своих выступлениях перед народом, в прессе он рассказывал о различных планах дальнейшего процветания, дальнейшего усовершенствования хозяйства и жизни людей. Он рассказывал, что единственно правильный путь - это избранный Лениным путь, путь, по которому сейчас идет народ. И народ ему поверил. Все его новые идеи, приводимые в жизнь, воспринимались большинством людей как нечто естественное, необходимое в данный момент. Первая его идея, которую он воплотил в жизнь, это идеологическое воспитание детей и подростков. Он знал и понимал, что лучше всего идеи приживаются в коллективе, когда коллектив заражается одной идеей. Он создал такие коллективы для разных возрастов. В детском саду дети дошкольного возраста принимались в "октябрята".
Из воспоминаний очевидцев было так. К церкви подъезжала группа молодчиков. Первым делом арестовывали священника и некоторых служителей церкви. После издевательств и надругательств их куда-то увозили. Некоторым священникам удалось миновать этой участи. Так, моему деду, Сергею Егоровичу повезло, что он заранее узнал о бесчинствах, происходящих в церквах, и уехал к своей дочери в село. Там уже он никого не интересовал.
Расправившись со священнослужителями начинали громить церковь. Забирались на купола, сбрасывали кресты, опустошали внутренне убранство. Самое дорогое складывалось в мешки и увозилось, иконы ломали и выбрасывали. Такой же разгром происходил и в монастырях, а всех обитателей монастыря собирали в группу и уводили в никому не известном направлении. Пустующие церкви долгие годы использовались для всяких хозяйственных нужд - склады, овощехранилища, конюшни и т.п. Судьбы нечастных, безвинно пострадавших людей стали известны значительно позже. Большинство из них были сосланы в самые отдаленные уголки России.
Но Господь все видит! За невинные жертвы революции, гражданской войны, новых порядков и за то, что он посмел замахнуться на Бога, божья кара его не миновала. Ленин тяжко заболел. Судя по симптомам болезни, это был инсульт. Больного Ленина перевезли из Москвы в Горки под наблюдение врачей, жены и сестры. Но ему становилось все хуже и хуже. И через несколько месяцев, 21 января 1924 года он умер.
Смерть Ленина народ воспринял как великое горе. Любовь к нему была безгранична. Из Горок в лютый мороз на руках его гроб несли к железнодорожной станции, откуда его привезли в Москву. Гроб был установлен в колонном зале Дома Союзов. 2 дня длилось скорбное прощание с телом Ленина. 27 января он был похоронен на Красной Площади. По сей день забальзамированное тело Ленина лежит в гробу в Мавзолее, который специально был построен для этой цели на Красной Площади.
Ленин, который руководил всей жизнью страны, нуждался в крепкой опоре, в надежных и верных помощниках и единомышленниках. Было создано правительство, в которое вошли такие видные деятели партии как Воровский, Дзержинский, Калинин, Киров, Луначарский, Куйбышев и другие. Один из приближенных к Ленину людей был Сталин, который во время революции поменял свою грузинскую фамилию Джугашвили на Сталин. Это был человек большого ума, коварный и жестокий, с железной силой воли и безумным стремлением к власти. И этот человек, Иосиф Виссарионович Сталин, возглавил правительство. И началось знаменитое 25-летие Сталина, сталинская эпоха, которая потом была осуждена. До 1952 года, до своей смерти, он правил страной.
Придя к власти, Сталин продолжал начатое Лениным. Благо министерства и ведомства, правительство работало достаточно четко и налажено. Пользуясь властью, он постепенно, медленно двигался к намеченной цели. Для того, чтобы заслужить доверие и авторитет он должен был предстать перед народом как ярый защитник ленинских идей. В своих выступлениях перед народом, в прессе он рассказывал о различных планах дальнейшего процветания, дальнейшего усовершенствования хозяйства и жизни людей. Он рассказывал, что единственно правильный путь - это избранный Лениным путь, путь, по которому сейчас идет народ. И народ ему поверил. Все его новые идеи, приводимые в жизнь, воспринимались большинством людей как нечто естественное, необходимое в данный момент. Первая его идея, которую он воплотил в жизнь, это идеологическое воспитание детей и подростков. Он знал и понимал, что лучше всего идеи приживаются в коллективе, когда коллектив заражается одной идеей. Он создал такие коллективы для разных возрастов. В детском саду дети дошкольного возраста принимались в "октябрята".
>> Диктофонная запись (GSS0313)
Всегда в детском саду висел портрет милого мальчика лет 3-4-х и воспитательницы всегда говорили детям, что это маленький Ленин. "Знаете, какой он был хороший и послушный? Поэтому он стал вождем! Вы тоже должны быть хорошие и послушные, как Ленин!" Дети носили изображение в виде брошки на своих платьицах и костюмчиках был малюсенький портрет Ленина. Более старшие дети, школьники, были пионерами. Они носили красные галстуки. Прием в пионеры был очень торжественным. Они были очень сплоченными и очень гордились тем, что они ленинцы. Вот шагает отряд пионеров под барабан и кто-то один спрашивает: "Кто шагает дружно в ряд?" и все дети отвечают "Это ленинский отряд!"
Более старшие школьники и молодежь назывались комсомольцами. Это - коммунистический союз молодежи - ком. со. мол. Здесь тоже была идея коммунизма. В комсомол принимали с большим разбором. В комсомол должна была рекомендовать пионерская организация и человек не должен был быть замешан ни в чем плохом, никаких грехов на нем не должно быть! И еще он должен был выучить Устав комсомола и отвечать на вопросы по уставу, в котором содержались основные положения марксизма-ленинизма. Несколько лет находясь в комсомоле и достигнув определенного возраста, каждый комсомолец может подавать заявление в партию. Но это не так просто было. Во-первых, должна быть рекомендация комсомола о том, что он безукоризненный комсомолец; во-вторых, должно быть 2 рекомендации членов КПСС, которые за него ручаются и, в-третьих, должна быть очень чистая анкета. Т.е. - происхождение, нет ли родственников за границей, нет ли среди родственников репрессированных и всякая другая чушь. Таким образом, Сталин собирался выращивать кадры послушных рабов идеологии.
Что касается трудящихся, то коммунистическая партия призывала трудиться не покладая рук, не жалея сил во имя светлого будущего. И люди трудились, как могли. Почти в каждой газете можно было прочесть о трудовых подвигах того или иного коллектива. Но нужны были герои. И их нашли. Алексей Стаханов, шахтер, выполнил две рабочие нормы и был возведен в Герои. Везде трубили о великом подвиге Стаханова, и началось "стахановское движение", т.е. нужно было перевыполнять свои рабочие нормы. Те, кто перевыполнял, назывались "стахановцы". То же было и в селе. Там были свои герои и были свои почести.
В средствах массовой информации этих верных слуг коммунистической партии не только поддерживали. Все идеи и начинания Сталина распространяли народе, прославляли их автора - великого вождя Иосифа Виссарионовича Сталина. Но умный и дальновидный Сталин прекрасно знал, что в стране многое далеко не так, как о том вещают средства массовой информации. Что рабочим и крестьянам живется трудно. Что семьи рабочих во многих местах живут в бараках - это огромные сараи, где помещались несколько семей одновременно. Что в городах люди живут в коммунальных квартирах - это большой дом, в который вселялось несколько семей и каждой семье давалось по комнате, а кухни и места общего пользования одни на все семьи. Что часто приходилось вводить в стране карточный режим - это когда на каждого человека выдавались карточки на приобретение хлеба и других продуктов... И если кончится эта эйфория восхваления современного строя и люди задумаются, осмотрятся вокруг себя, то начнут понимать, что живут они плохо.
Всегда в детском саду висел портрет милого мальчика лет 3-4-х и воспитательницы всегда говорили детям, что это маленький Ленин. "Знаете, какой он был хороший и послушный? Поэтому он стал вождем! Вы тоже должны быть хорошие и послушные, как Ленин!" Дети носили изображение в виде брошки на своих платьицах и костюмчиках был малюсенький портрет Ленина. Более старшие дети, школьники, были пионерами. Они носили красные галстуки. Прием в пионеры был очень торжественным. Они были очень сплоченными и очень гордились тем, что они ленинцы. Вот шагает отряд пионеров под барабан и кто-то один спрашивает: "Кто шагает дружно в ряд?" и все дети отвечают "Это ленинский отряд!"
Более старшие школьники и молодежь назывались комсомольцами. Это - коммунистический союз молодежи - ком. со. мол. Здесь тоже была идея коммунизма. В комсомол принимали с большим разбором. В комсомол должна была рекомендовать пионерская организация и человек не должен был быть замешан ни в чем плохом, никаких грехов на нем не должно быть! И еще он должен был выучить Устав комсомола и отвечать на вопросы по уставу, в котором содержались основные положения марксизма-ленинизма. Несколько лет находясь в комсомоле и достигнув определенного возраста, каждый комсомолец может подавать заявление в партию. Но это не так просто было. Во-первых, должна быть рекомендация комсомола о том, что он безукоризненный комсомолец; во-вторых, должно быть 2 рекомендации членов КПСС, которые за него ручаются и, в-третьих, должна быть очень чистая анкета. Т.е. - происхождение, нет ли родственников за границей, нет ли среди родственников репрессированных и всякая другая чушь. Таким образом, Сталин собирался выращивать кадры послушных рабов идеологии.
Что касается трудящихся, то коммунистическая партия призывала трудиться не покладая рук, не жалея сил во имя светлого будущего. И люди трудились, как могли. Почти в каждой газете можно было прочесть о трудовых подвигах того или иного коллектива. Но нужны были герои. И их нашли. Алексей Стаханов, шахтер, выполнил две рабочие нормы и был возведен в Герои. Везде трубили о великом подвиге Стаханова, и началось "стахановское движение", т.е. нужно было перевыполнять свои рабочие нормы. Те, кто перевыполнял, назывались "стахановцы". То же было и в селе. Там были свои герои и были свои почести.
В средствах массовой информации этих верных слуг коммунистической партии не только поддерживали. Все идеи и начинания Сталина распространяли народе, прославляли их автора - великого вождя Иосифа Виссарионовича Сталина. Но умный и дальновидный Сталин прекрасно знал, что в стране многое далеко не так, как о том вещают средства массовой информации. Что рабочим и крестьянам живется трудно. Что семьи рабочих во многих местах живут в бараках - это огромные сараи, где помещались несколько семей одновременно. Что в городах люди живут в коммунальных квартирах - это большой дом, в который вселялось несколько семей и каждой семье давалось по комнате, а кухни и места общего пользования одни на все семьи. Что часто приходилось вводить в стране карточный режим - это когда на каждого человека выдавались карточки на приобретение хлеба и других продуктов... И если кончится эта эйфория восхваления современного строя и люди задумаются, осмотрятся вокруг себя, то начнут понимать, что живут они плохо.
>> Диктофонная запись (GSS0411)
Легко можно было расправиться и со своим врагом, и с начальником, на место которого ты метишь. Достаточно было доноса, компромата или анонимки, чтобы человека арестовали и без суда и следствия посадили в тюрьму. Аресты проводились по всей стране, во всех республиках. Львиная доля арестованных были ни в чем не повинны. Арестованных обвиняли, в основном, в измене родине, в предательстве и шпионаже. Даже если человек никому и не нужен был как шпион. Каждый арестованный подвергался долгим и жестоким допросам, которые часто приводили к смерти обвиняемого. Тех же, кто оставался жив, отправляли в отдаленные уголки Сибири, где их ждали тяжелейшие условия жизни и каторжный труд. Таким образом, ссыльные лагеря быстро увеличивались, быстро росли за счет прибытия туда огромного количества ссыльных. А страна потеряла свои лучшие кадры, лучших людей, прекрасных специалистов - умных, образованных, интеллигентных, прекрасных руководителей. Именно за такими и шла охота. Именно в них видели Берия и Сталин потенциальных предателей строя.
Более 2-х лет длилась эта вакханалия в стране. На место ушедших пришли новые, а страна продолжала работать, как будто ничего не произошло. Но многое изменилось в людях. Естественно, огромное количество людей не могло равнодушно и спокойно воспринимать происходящее в стране. Но свои мысли, недовольство и разочарования они должны были спрятать поглубже в своей душе, потому что всякое инакомыслие тяжко каралось. Бериевские законы продолжали существовать еще многие годы.
Что касается Сталина, то он до войны, во время и после войны любыми путями оставался на вершине славы. После его смерти его политика, так называемый "сталинизм", была осуждена.
Но довольно о вождях! Всю их деятельность очень подробно описали историки. А мы вернемся к жизни моей многострадальной семьи.
Отец в столичном управлении занимал довольно высокий пост. Семья жила спокойно, благополучно и достаточно комфортно до тех пор, пока новые порядки, введенные по всей стране, не пришли и на Украину. Те же доносы, анонимки, всеобщая подозрительность. Начались и аресты. Пока высшее руководство не трогали, отец продолжал работать, но после двух покушений, произведенных на него, он потерял покой. Нервы сдавали. Его направили в Москву, в Сокольники для лечения. Когда отец уехал, в семье потихоньку утихло огромное напряжение, которое было во время его болезни.
Прошло какое-то время. Как-то вечером, совершенно неожиданно к нам явился военный человек. Он обратился к маме:
- Вы Зинаида Дмитриевна Любомирская?
- Да, это я.
- Завтра в 6 часов вас ждет к себе на прием Балицкий.
- Хорошо, я буду.
Он ушел. Можете себе представить, какая паника, какое жуткое волнение охватило моих родных. Зная, что творится в городе, они терялись во всевозможных предположениях, догадках. Ведь Балицкий был непосредственным начальником моего отца, начальник Главного Управления Украины! Что можно было от него ожидать?
Дождавшись вечера следующего дня, мама пошла на прием. Мы остались дома в полном оцепенении, ожидая ее возвращения. Прошло какое-то время и мама вернулась. Но какая! У нее было страшно испуганное лицо, ужасные глаза! Она упала на стол на руки, начала плакать и рыдала так, что невозможно было ее остановить. Наконец она успокоилась и произнесла страшным грудным голосом: "Как теперь я буду жить?! Как теперь можно жить?". Родители, как могли, успокаивали ее
- Зоренька, что случилось? Что стряслось?
Легко можно было расправиться и со своим врагом, и с начальником, на место которого ты метишь. Достаточно было доноса, компромата или анонимки, чтобы человека арестовали и без суда и следствия посадили в тюрьму. Аресты проводились по всей стране, во всех республиках. Львиная доля арестованных были ни в чем не повинны. Арестованных обвиняли, в основном, в измене родине, в предательстве и шпионаже. Даже если человек никому и не нужен был как шпион. Каждый арестованный подвергался долгим и жестоким допросам, которые часто приводили к смерти обвиняемого. Тех же, кто оставался жив, отправляли в отдаленные уголки Сибири, где их ждали тяжелейшие условия жизни и каторжный труд. Таким образом, ссыльные лагеря быстро увеличивались, быстро росли за счет прибытия туда огромного количества ссыльных. А страна потеряла свои лучшие кадры, лучших людей, прекрасных специалистов - умных, образованных, интеллигентных, прекрасных руководителей. Именно за такими и шла охота. Именно в них видели Берия и Сталин потенциальных предателей строя.
Более 2-х лет длилась эта вакханалия в стране. На место ушедших пришли новые, а страна продолжала работать, как будто ничего не произошло. Но многое изменилось в людях. Естественно, огромное количество людей не могло равнодушно и спокойно воспринимать происходящее в стране. Но свои мысли, недовольство и разочарования они должны были спрятать поглубже в своей душе, потому что всякое инакомыслие тяжко каралось. Бериевские законы продолжали существовать еще многие годы.
Что касается Сталина, то он до войны, во время и после войны любыми путями оставался на вершине славы. После его смерти его политика, так называемый "сталинизм", была осуждена.
Но довольно о вождях! Всю их деятельность очень подробно описали историки. А мы вернемся к жизни моей многострадальной семьи.
Отец в столичном управлении занимал довольно высокий пост. Семья жила спокойно, благополучно и достаточно комфортно до тех пор, пока новые порядки, введенные по всей стране, не пришли и на Украину. Те же доносы, анонимки, всеобщая подозрительность. Начались и аресты. Пока высшее руководство не трогали, отец продолжал работать, но после двух покушений, произведенных на него, он потерял покой. Нервы сдавали. Его направили в Москву, в Сокольники для лечения. Когда отец уехал, в семье потихоньку утихло огромное напряжение, которое было во время его болезни.
Прошло какое-то время. Как-то вечером, совершенно неожиданно к нам явился военный человек. Он обратился к маме:
- Вы Зинаида Дмитриевна Любомирская?
- Да, это я.
- Завтра в 6 часов вас ждет к себе на прием Балицкий.
- Хорошо, я буду.
Он ушел. Можете себе представить, какая паника, какое жуткое волнение охватило моих родных. Зная, что творится в городе, они терялись во всевозможных предположениях, догадках. Ведь Балицкий был непосредственным начальником моего отца, начальник Главного Управления Украины! Что можно было от него ожидать?
Дождавшись вечера следующего дня, мама пошла на прием. Мы остались дома в полном оцепенении, ожидая ее возвращения. Прошло какое-то время и мама вернулась. Но какая! У нее было страшно испуганное лицо, ужасные глаза! Она упала на стол на руки, начала плакать и рыдала так, что невозможно было ее остановить. Наконец она успокоилась и произнесла страшным грудным голосом: "Как теперь я буду жить?! Как теперь можно жить?". Родители, как могли, успокаивали ее
- Зоренька, что случилось? Что стряслось?
>> Диктофонная запись (GSS0413)
Немного придя в себя, мама рассказала, как ее приняли. Когда она зашла в управление, а пришла она абсолютно точно, ее уже ждал военный. Она назвала себя.
- Вас ждут. - И проводил ее в кабинет. Большой кабинет, немного мрачный, не очень освещенный. За стол сидел Балицкий. Мама знала его в лицо...
- Садитесь. - Он не поднялся на встречу женщине, о, нет!
Он ее усадил и говорит:
-Зинаида Дмитриевна. Мне нужна ваша помощь кое в чем.
- В чем?
- А сейчас вы поймете, - и направил на нее лампу, сам оставался в тени. Она была почти ослеплена светом. Это такие чекистские штучки. Достает пачку фотографий, - Полюбуйтесь. У меня ваш муж уже на голове сидит. Мне осточертели его номера! Мама ничего не понимает. Берет фотографии и видит папу рядом с какой-то женщиной. Фотографий целая пачка...
- Кто это такая?
- Полюбуйтесь. Это его любовница! К тому же немецкая шпионка.
Вряд ли эта женщина была шпионкой. Скорее это было для красного словца.
Мама говорит:
- А когда это было?
- А вот посмотрите. На обратной стороне каждой фотографии есть дата.
Мама говорит, что посмотрела и там была дата того времени, когда отец еще был с ней и параллельно имел другую женщину.
- Это же предательство, подлая измена! - восклицала мама. - Этого человека я больше не хочу знать. Я подаю на развод.
Все сидели в оцепенении. Родители даже не пытались ее уговаривать. Они понимали, что это она никогда не простит. И она подала на развод, сообщив об этом отцу.
Как-то, придя из школы, я зашла в комнату бабушки и дедушки. Там была мама, она что-то читала, а родители ее внимательно слушали. Увидев меня, мама обрадовалась:
- Ах, доця, хорошо, что ты пришла! Заходи, садись. Я тебе кое-что почитаю.
Я села, как сейчас помню, на очень высокую кровать моей бабушки, свесив ноги, и внимательно начала слушать.
- Это письмо твоего отца. Вот послушай. - И она начала читать специально для меня с самого начала.
Отец писал, что он просит его простить, что это была его огромная ошибка, что он продолжает ее любить и хочет вернуться в семью. Там была такая, мне показавшаяся странной, фраза: "Я целую следы твоих ног. Ты святая". Он предлагал не ехать в Харьков, а чтобы он и мама поехали в Полтаву и там встретиться. Окончив читать письмо, мама обратилась ко мне:
- Ну что ты скажешь по этому поводу, дочка?
Но я уже имела на этот счет свое мнение. Я знала об измене отца. Я переварила в своей детской голове, что он ужасно поступил, я его осуждала и жалела маму. Я ответила:
- Ни в коем случае ты не должна его простить. Предателей не прощают!
Она посмотрела на меня, усмехнулась:
- Ну, доця! Я того же мнения. Спасибо тебе, что ты моя единомышленница!
И родители тоже улыбнулись, они знали, что возврата нет.
Прошло немного времени, и очень быстро их развели. А вскоре отца уволили из органов. Наша семья мгновенно потеряла всякие привилегии, даже привилегию жить в доме НКВД...
Семьи высокодолжностных лиц пользовались особым магазином закрытого типа, который назывался "Распредом". Таким магазином и наша семья пользовалась. Он находился в конце Пушкинской по правой стороне - огромный дом. На первом этаже большая дубовая дверь. Для того чтобы попасть туда, нужно было позвонить и через маленькое кругленькое окошко охранник проверял, кто звонит. Если свой - дверь открывалась. Всех знали в лицо. Магазин состоял из двух комнат. Одна очень большая, где были продовольственные товары, а вторая поменьше - промышленные товары. Там, где были продовольственные товары, было полное изобилие. В магазинах города ничего подобного не было. Ты мог покупать все, что тебе заблагорассудится! Две ступеньки вниз и ты попадал еще в одно изобилие. Там была одежда, обувь, ткани, постельное белье и еще многое другое. Естественно, что этот магазин уже не был для нашей семьи. Не знаю, чья добрая рука в этом участвовала, но маме разрешили последний раз сделать покупки и в том количестве, которое ей необходимо. Для этого ей даже дали машину. Мы вдвоем с мамой поехали к магазину. Мы зашли, а шофера не пустили. Обслуживающие магазин уже прекрасно знали, что происходит. Они маму любили, ведь она такая добрая, симпатичная, простая. И всегда нравилась людям, люди к ней тянулись. Они сожалели, помогать собирать продукты. Мама растерялась, она не знала, что нужно, что не нужно, хотя бабушка ей напутствие дала, но мама растерялась. Тогда эти женщины-продавщицы стали ей все собирать и носить на улицу, а шофер складывал в багажник, на заднее сидение. Таким образом машина была заполнена продуктами.
Немного придя в себя, мама рассказала, как ее приняли. Когда она зашла в управление, а пришла она абсолютно точно, ее уже ждал военный. Она назвала себя.
- Вас ждут. - И проводил ее в кабинет. Большой кабинет, немного мрачный, не очень освещенный. За стол сидел Балицкий. Мама знала его в лицо...
- Садитесь. - Он не поднялся на встречу женщине, о, нет!
Он ее усадил и говорит:
-Зинаида Дмитриевна. Мне нужна ваша помощь кое в чем.
- В чем?
- А сейчас вы поймете, - и направил на нее лампу, сам оставался в тени. Она была почти ослеплена светом. Это такие чекистские штучки. Достает пачку фотографий, - Полюбуйтесь. У меня ваш муж уже на голове сидит. Мне осточертели его номера! Мама ничего не понимает. Берет фотографии и видит папу рядом с какой-то женщиной. Фотографий целая пачка...
- Кто это такая?
- Полюбуйтесь. Это его любовница! К тому же немецкая шпионка.
Вряд ли эта женщина была шпионкой. Скорее это было для красного словца.
Мама говорит:
- А когда это было?
- А вот посмотрите. На обратной стороне каждой фотографии есть дата.
Мама говорит, что посмотрела и там была дата того времени, когда отец еще был с ней и параллельно имел другую женщину.
- Это же предательство, подлая измена! - восклицала мама. - Этого человека я больше не хочу знать. Я подаю на развод.
Все сидели в оцепенении. Родители даже не пытались ее уговаривать. Они понимали, что это она никогда не простит. И она подала на развод, сообщив об этом отцу.
Как-то, придя из школы, я зашла в комнату бабушки и дедушки. Там была мама, она что-то читала, а родители ее внимательно слушали. Увидев меня, мама обрадовалась:
- Ах, доця, хорошо, что ты пришла! Заходи, садись. Я тебе кое-что почитаю.
Я села, как сейчас помню, на очень высокую кровать моей бабушки, свесив ноги, и внимательно начала слушать.
- Это письмо твоего отца. Вот послушай. - И она начала читать специально для меня с самого начала.
Отец писал, что он просит его простить, что это была его огромная ошибка, что он продолжает ее любить и хочет вернуться в семью. Там была такая, мне показавшаяся странной, фраза: "Я целую следы твоих ног. Ты святая". Он предлагал не ехать в Харьков, а чтобы он и мама поехали в Полтаву и там встретиться. Окончив читать письмо, мама обратилась ко мне:
- Ну что ты скажешь по этому поводу, дочка?
Но я уже имела на этот счет свое мнение. Я знала об измене отца. Я переварила в своей детской голове, что он ужасно поступил, я его осуждала и жалела маму. Я ответила:
- Ни в коем случае ты не должна его простить. Предателей не прощают!
Она посмотрела на меня, усмехнулась:
- Ну, доця! Я того же мнения. Спасибо тебе, что ты моя единомышленница!
И родители тоже улыбнулись, они знали, что возврата нет.
Прошло немного времени, и очень быстро их развели. А вскоре отца уволили из органов. Наша семья мгновенно потеряла всякие привилегии, даже привилегию жить в доме НКВД...
Семьи высокодолжностных лиц пользовались особым магазином закрытого типа, который назывался "Распредом". Таким магазином и наша семья пользовалась. Он находился в конце Пушкинской по правой стороне - огромный дом. На первом этаже большая дубовая дверь. Для того чтобы попасть туда, нужно было позвонить и через маленькое кругленькое окошко охранник проверял, кто звонит. Если свой - дверь открывалась. Всех знали в лицо. Магазин состоял из двух комнат. Одна очень большая, где были продовольственные товары, а вторая поменьше - промышленные товары. Там, где были продовольственные товары, было полное изобилие. В магазинах города ничего подобного не было. Ты мог покупать все, что тебе заблагорассудится! Две ступеньки вниз и ты попадал еще в одно изобилие. Там была одежда, обувь, ткани, постельное белье и еще многое другое. Естественно, что этот магазин уже не был для нашей семьи. Не знаю, чья добрая рука в этом участвовала, но маме разрешили последний раз сделать покупки и в том количестве, которое ей необходимо. Для этого ей даже дали машину. Мы вдвоем с мамой поехали к магазину. Мы зашли, а шофера не пустили. Обслуживающие магазин уже прекрасно знали, что происходит. Они маму любили, ведь она такая добрая, симпатичная, простая. И всегда нравилась людям, люди к ней тянулись. Они сожалели, помогать собирать продукты. Мама растерялась, она не знала, что нужно, что не нужно, хотя бабушка ей напутствие дала, но мама растерялась. Тогда эти женщины-продавщицы стали ей все собирать и носить на улицу, а шофер складывал в багажник, на заднее сидение. Таким образом машина была заполнена продуктами.
>> Диктофонная запись (GSS0414)
Дедушка с бабушкой нас ждали на улице и мы быстро все вместе разгрузили машину, которая тут же уехала. Затем медленно, постепенно занесли все в дом. Из всего привезенного я не помню, что там было. Запомнились 3 жестяные высокие круглые коробки. Одна наполнена Монпансье (прозрачные твердые конфеты), другая - конфеты в обертке, а третья - рассыпное печенье. При бабушкином умении экономить привезенного на некоторое время хватало. Но только на некоторое... Дедушка получал мизерную зарплату, работая счетоводом при домоуправлении. Отец, который писал такие письма, так хотел вернуться к своим милым деткам, совершенно забыл о нашем существовании. А мама безуспешно искала работу.
Вскоре мы переехали на другую квартиру. Один крупный работник НКВД захотел поселиться в нашей квартире, а взамен предложил свою. 2 большущие комнаты в общей квартире, вместе с соседями в доме, где жили мои бабушка и дедушка. Мама с радостью согласилась, зная, что рано или поздно она все равно должна будет уехать из того дома. Благо - родители рядом. Тем более что в доме, где жили исключительно работники НКВД, была тяжелая, гнетущая обстановка. Продолжались аресты.
Как-то незадолго до нашего переезда к нам зашла соседка, мамина приятельница, и взволнованным голосом обратилась к маме:
- Зоря, сколько это может продолжаться? Ты представляешь, сегодня арестовали Купчиков. Всю семью и даже двух девочек!
Я буквально застыла в каком-то оцепенении. Меня охватил ужас. Я еще посидела немножко, потом потихонечку выбежала из квартиры и побежала к ним посмотреть, правда ли это. Когда я подошла к их двери, постояла некоторое время, не зная, позвонить ли. Дернула за дверь, а дверь открылась, она была не заперта. Через небольшую щелочку я увидела настоящий погром, произведенный во время ареста. Стулья были перевернуты и огромное количество бумаги валялось на полу. Я прикрыла дверь и, обливаясь слезами, тихонько поплелась к себе домой. Пришла и разрыдалась:
- Мамочка! Что ж теперь с нами будет! Посмотри! Это же мои самые близкие подруги и их арестовали. Что же будет с нами?
Мама меня успокоила, посмотрела на меня внимательно и говорит:
- Дочка, ничего с нами не будет. Они нас уже не тронут.
- Мамочка, а вдруг!
- Никаких "вдруг"! Можешь быть спокойна. Нас не тронут.
Действительно, после маминого развода с отцом мы уже никого не интересовали. Она нас спасла.
Дедушка с бабушкой нас ждали на улице и мы быстро все вместе разгрузили машину, которая тут же уехала. Затем медленно, постепенно занесли все в дом. Из всего привезенного я не помню, что там было. Запомнились 3 жестяные высокие круглые коробки. Одна наполнена Монпансье (прозрачные твердые конфеты), другая - конфеты в обертке, а третья - рассыпное печенье. При бабушкином умении экономить привезенного на некоторое время хватало. Но только на некоторое... Дедушка получал мизерную зарплату, работая счетоводом при домоуправлении. Отец, который писал такие письма, так хотел вернуться к своим милым деткам, совершенно забыл о нашем существовании. А мама безуспешно искала работу.
Вскоре мы переехали на другую квартиру. Один крупный работник НКВД захотел поселиться в нашей квартире, а взамен предложил свою. 2 большущие комнаты в общей квартире, вместе с соседями в доме, где жили мои бабушка и дедушка. Мама с радостью согласилась, зная, что рано или поздно она все равно должна будет уехать из того дома. Благо - родители рядом. Тем более что в доме, где жили исключительно работники НКВД, была тяжелая, гнетущая обстановка. Продолжались аресты.
Как-то незадолго до нашего переезда к нам зашла соседка, мамина приятельница, и взволнованным голосом обратилась к маме:
- Зоря, сколько это может продолжаться? Ты представляешь, сегодня арестовали Купчиков. Всю семью и даже двух девочек!
Я буквально застыла в каком-то оцепенении. Меня охватил ужас. Я еще посидела немножко, потом потихонечку выбежала из квартиры и побежала к ним посмотреть, правда ли это. Когда я подошла к их двери, постояла некоторое время, не зная, позвонить ли. Дернула за дверь, а дверь открылась, она была не заперта. Через небольшую щелочку я увидела настоящий погром, произведенный во время ареста. Стулья были перевернуты и огромное количество бумаги валялось на полу. Я прикрыла дверь и, обливаясь слезами, тихонько поплелась к себе домой. Пришла и разрыдалась:
- Мамочка! Что ж теперь с нами будет! Посмотри! Это же мои самые близкие подруги и их арестовали. Что же будет с нами?
Мама меня успокоила, посмотрела на меня внимательно и говорит:
- Дочка, ничего с нами не будет. Они нас уже не тронут.
- Мамочка, а вдруг!
- Никаких "вдруг"! Можешь быть спокойна. Нас не тронут.
Действительно, после маминого развода с отцом мы уже никого не интересовали. Она нас спасла.
Повернись все иначе, мы пошли бы вслед за Купчиками...
С Володей
С Володей и бабушкой
Наконец мы переехали в красивый старинный дом. Этот дом, как и некоторые другие по улице Пушкинской, принадлежал очень богатому домовладельцу, а квартира, куда мы поселились, была для его семьи. В советское время она была превращена в коммунальную квартиру - в каждой комнате поселялась семья. Таким образом, в этой квартире было кроме нас еще 5 соседей, в каждой комнате по семье. Правда, нам достались 2 смежные комнаты, т.к. в других жили 3 одинокие женщины. Наши комнаты были очень красивые - с мозаичным паркетным полом, резными дверьми, прекрасной лепкой на потолке. А когда привезли нашу красивую старинную мебель, то квартира приобрела совсем богатый вид. Дверь из гостиной выходила в довольно большую переднюю, так метров около 13-14-и и туда же выходила дверь из маленькой комнатки, где жила одинокая женщина. Очень скоро произошел обмен. Бабушка и дедушка переехали к нам в эту маленькую комнату, выходящую окнами во двор, а она переехала в очень красивую просторную комнату бабушки и дедушки. К тому же она очень выиграла тем, что у нее стало не 5 соседей, а один сосед - профессор консерватории, скрипач, с женой - очень известной балериной Верой Дуленко. Получилась прекрасная 3-х комнатная квартира с отдельной передней. Но, увы, с общей огромной кухней и местами общего пользования в единственном числе. Но все как-то устраивались, устраивались и мы. Зато мы жили единой семьей! Что бы ни случилось, мы всегда вместе.
Мама устроила Володю в специальную военную суворовскую школу, где он жил и учился и изредка бывал у нас. Мы остались вчетвером. Наконец мама нашла работу. Это, конечно, была тяжкая работа. Но лишь бы она была! Дальше на одну дедушкину зарплату прожить невозможно.
Мама поступила в мастерскую, где расписывали гипсовые гербы. Я несколько раз бывала у нее в мастерской. Там было большое количество полок, на которых лежали отлитые из гипса гербы всех республик страны. Нужно было по картинке разрисовать каждый герб масляными красками. Это была очень тяжелая напряженная работа. У них был мастер, который проверял и принимал их работу. Затем разрисованный герб ставился на полку для высыхания. Конечно, сидеть целый день, согнувшись рисовать, было тяжело, но еще тяжелее было находиться в этой атмосфере. Ужасный запах от этих красок, которые сохли тут же, просто разъедал легкие, многие кашляли. Но работа есть работа, нужно зарабатывать деньги. И мама проработала там несколько месяцев.
Пока, наконец, кто-то из старых друзей не порекомендовал ее в качестве библиотекаря в колонию им. Ф.Э.Дзержинского. При колонии был построен завод, который выпускал знаменитые фотоаппараты распространенные в то время ФЭД. Заключенные, отбывая срок, работали на этом заводе, приобретая специальность и квалификацию. Мама с радостью приняла это приглашение.
>> Диктофонная запись (GSS0416)
После малеванья гербов работать библиотекарем была большая удача, и она с радостью согласилась. Единственная трудность - это добираться на работу и с работы. Дело в том, что колония находилась за городом и ей приходилось ехать трамваем до последней остановки и еще больше километра идти пешком через лес в колонию. Конечно, если летом в долгий солнечный день - одно дело. А зимой приходилось в полной темноте добираться до дома. Но маму это не смущало и она с радостью, энергией приступила к работе.
Прошло совсем немного времени и произошло ее знакомство со знаменитым педагогом и писателем Антоном Семеновичем Макаренко, который был заместителем начальника колонии по учебно-воспитательной работе, и библиотека была в его ведении. Он зашел, чтобы познакомиться с новой заведующей библиотекой. Мама рассказывает, что после беседы с ней он очень остался ею доволен и пообещал, если понадобится, свою помощь. Поработав некоторое время, мама решила, что скучную и однообразную жизнь в библиотеке нужно менять. Посоветовавшись с Антоном Семеновичем и получив его добро, она приступила к делу. Организовала кружок любителей литературы, устраивала диспуты-обсуждения новых книг. Были и индивидуальные занятия, когда она беседовала о прочитанной книге и рекомендовала, что читать дальше. Библиотека стала местом общения, местом, где было интересно, благо был большой читальный зал. Антон Семенович со своей стороны не только ее поддерживал, но и помогал ей. Помню такой эпизод. Как-то мама пришла с работы взволнованная, радостная. И говорит:
- Вы представляете! На моем кружке сидел Антон Семенович, он досидел до конца! А потом подошел ко мне и говорит: "Вы большая молодец". Знаете, как мне это было приятно!
Чем же известен был Макаренко как педагог? Он создал свою педагогическую систему воспитания в колониях и использовал ее в своей работе.
Вот немногое, что я помню из рассказов моей мамы. Кое-что из своей работы Антон Семенович взял из армейской жизни, так ему было легче управлять столь разнородным коллективом, состоящим из осужденных довольно молодых людей. Были созданы отряды и назначены командиры. В колонии соблюдался почти армейский порядок и дисциплина. Самое главное в этой системе - роль руководителя, умело и разумно осуществляющего педагогический процесс. Именно таким руководителем и был Антон Семенович.
Из маминых рассказов о жизни колонии и о нем лично у меня создался его образ. Это был человек огромной воли, целеустремленный, очень умный и образованный. Но самое главное его качество то, что он был талантливейшим педагогом с большой интуицией. С колонистами у него создались особенные отношения. Его ценили, уважали и беспрекословно подчинялись. Его слово, а тем более приказ, были для каждого законом. Он был достаточно строгим, но не жестоким, а подчас проявлял отеческую заботу о тех, кто в этом нуждался.
В колонии было запрещено ругать колонистов, обзывать их, унижать их человеческое достоинство, не говоря о рукоприкладстве. Сам он справлялся с провинившимся без силовых приемов, но так, что этот человек боялся показаться ему на глаза. Все, что ввел в жизнь колонии Макаренко, дало огромные результаты. Во-первых, колония стала одной из лучших и благополучных колоний в стране. На метод Макаренко обратили внимание многие педагоги. Некоторые стали применять его и в своей работе. Он выступал на всяких собраниях учителей, о нем писали в прессе. Он стал популярен. Особенно после того, как в одной из своих книг, а он ведь был писателем, он подробно описал жизнь своей колонии.
После малеванья гербов работать библиотекарем была большая удача, и она с радостью согласилась. Единственная трудность - это добираться на работу и с работы. Дело в том, что колония находилась за городом и ей приходилось ехать трамваем до последней остановки и еще больше километра идти пешком через лес в колонию. Конечно, если летом в долгий солнечный день - одно дело. А зимой приходилось в полной темноте добираться до дома. Но маму это не смущало и она с радостью, энергией приступила к работе.
Прошло совсем немного времени и произошло ее знакомство со знаменитым педагогом и писателем Антоном Семеновичем Макаренко, который был заместителем начальника колонии по учебно-воспитательной работе, и библиотека была в его ведении. Он зашел, чтобы познакомиться с новой заведующей библиотекой. Мама рассказывает, что после беседы с ней он очень остался ею доволен и пообещал, если понадобится, свою помощь. Поработав некоторое время, мама решила, что скучную и однообразную жизнь в библиотеке нужно менять. Посоветовавшись с Антоном Семеновичем и получив его добро, она приступила к делу. Организовала кружок любителей литературы, устраивала диспуты-обсуждения новых книг. Были и индивидуальные занятия, когда она беседовала о прочитанной книге и рекомендовала, что читать дальше. Библиотека стала местом общения, местом, где было интересно, благо был большой читальный зал. Антон Семенович со своей стороны не только ее поддерживал, но и помогал ей. Помню такой эпизод. Как-то мама пришла с работы взволнованная, радостная. И говорит:
- Вы представляете! На моем кружке сидел Антон Семенович, он досидел до конца! А потом подошел ко мне и говорит: "Вы большая молодец". Знаете, как мне это было приятно!
Чем же известен был Макаренко как педагог? Он создал свою педагогическую систему воспитания в колониях и использовал ее в своей работе.
Вот немногое, что я помню из рассказов моей мамы. Кое-что из своей работы Антон Семенович взял из армейской жизни, так ему было легче управлять столь разнородным коллективом, состоящим из осужденных довольно молодых людей. Были созданы отряды и назначены командиры. В колонии соблюдался почти армейский порядок и дисциплина. Самое главное в этой системе - роль руководителя, умело и разумно осуществляющего педагогический процесс. Именно таким руководителем и был Антон Семенович.
Из маминых рассказов о жизни колонии и о нем лично у меня создался его образ. Это был человек огромной воли, целеустремленный, очень умный и образованный. Но самое главное его качество то, что он был талантливейшим педагогом с большой интуицией. С колонистами у него создались особенные отношения. Его ценили, уважали и беспрекословно подчинялись. Его слово, а тем более приказ, были для каждого законом. Он был достаточно строгим, но не жестоким, а подчас проявлял отеческую заботу о тех, кто в этом нуждался.
В колонии было запрещено ругать колонистов, обзывать их, унижать их человеческое достоинство, не говоря о рукоприкладстве. Сам он справлялся с провинившимся без силовых приемов, но так, что этот человек боялся показаться ему на глаза. Все, что ввел в жизнь колонии Макаренко, дало огромные результаты. Во-первых, колония стала одной из лучших и благополучных колоний в стране. На метод Макаренко обратили внимание многие педагоги. Некоторые стали применять его и в своей работе. Он выступал на всяких собраниях учителей, о нем писали в прессе. Он стал популярен. Особенно после того, как в одной из своих книг, а он ведь был писателем, он подробно описал жизнь своей колонии.
>> Диктофонная запись (GSS0417)
Работая в библиотеке, мама часто встречалась с Антоном Семеновичем и, в конце концов, они подружились. Что-то было родственное у них обоих. Как-то мама пригласила его в гости и он пришел с огромной коробкой шоколадных конфет. Был накрыт стол и за чаем шла интересная беседа. Все, открыв рот, слушали Антона Семеновича. Я вместе со всеми пила чай, кушала вкусные пирожки и очень внимательно его слушала. Поскольку было позднее время, а он всегда приходил довольно поздно, я посидела, может быть, часик, а потом вынуждена была идти спать, потому, что рано утром надо было идти в школу. Но, странное дело, я все прекрасно помню - и стол, накрытый белоснежной скатертью, и удивительно красивый абажур, как розовое облако висевший над столом... Но совершенно не помню, о чем он рассказал. Я как-то странно его слушала. Я слушала не ЧТО он говорит, а КАК он говорит. Это было очень интересно. Как-то мимо моего сознания прошло то, о чем он говорил. Он еще два или три раза приезжал к нам и опять довольно поздно ночью. А дальше произошли такие события.
По чьей вине, почему и что такое произошло, но Антон Семенович бросает колонию и уезжает из Харькова, кажется в Москву. Прошло довольно много времени и Макаренко приехал в Харьков по своим делам. Решил он навестить мою маму. Он пришел опять к нам вечерком, мы опять сидели за столом, но Антон Семенович был совершенно другой. По всему его виду и по выражению лица чувствовалось, что ему плохо. Он даже несколько постарел. Зашел он к нам в комнату, поздоровался с дедушкой, бабушкой и со мной. Подошел к маме, взял ее за руку и говорит:
- Зинаида Дмитриевна! Как я рад вас видеть, как вы всегда были мне нужны!
- А что произошло, Антон Семенович?
- Плохо мне, плохо.
Он пришел к родственной душе, ему нужно было отвести душу. И он начал рассказывать. Оказывается, в Москве все его педагогические взгляды и приемы, а также его работа в колонии были отвергнуты и, боле того, признаны порочными. Его начали шельмовать, критикуя его работы. Появилась статья, которая громила все, добытое им, все, что он сделал. Требовали запретить применять его педагогические приемы. Дело его всей жизни было грубо растоптано. Он очень страдал.
Мама была буквально потрясена услышанным. Она вздохнула и говорит:
- Боже мой, какая страшная вещь - человеческая зависть. Они не могли вам простить ваши успехи. Они не могли простить вам, что вы создали великую педагогическую науку. Что они сами из себя представляют? Они сами ничего не могут показать! А вот кого-то обвинить, кого-то шельмовать - это, пожалуйста, они большие мастера!
Мама как могла, старалась его успокоить. На меня тоже страшное впечатление произвел его рассказ. Боже! До чего может дойти человеческая подлость. Я была потрясена. Но было уже поздно и я должна была уйти. Мама рассказывала, что они просидели еще почти всю ночь, утешая его, разговаривая с ним, чтобы ему не было так тяжко. Больше мы его не видели.
Прошло какое-то время. Я пришла домой и мама встречает меня со слезами:
- Галочка! Умер Антон Семенович. Они его доконали, эти гады! - и расплакалась.
Потом в вечерних известиях из Москвы передавали, что умер известный педагог и писатель Антон Семенович МакарЕнко (ударение на Е). Вот, пожалуй, и все, что я могла припомнить об известном педагоге новаторе Антоне Семеновиче Макаренко.
Работая в библиотеке, мама часто встречалась с Антоном Семеновичем и, в конце концов, они подружились. Что-то было родственное у них обоих. Как-то мама пригласила его в гости и он пришел с огромной коробкой шоколадных конфет. Был накрыт стол и за чаем шла интересная беседа. Все, открыв рот, слушали Антона Семеновича. Я вместе со всеми пила чай, кушала вкусные пирожки и очень внимательно его слушала. Поскольку было позднее время, а он всегда приходил довольно поздно, я посидела, может быть, часик, а потом вынуждена была идти спать, потому, что рано утром надо было идти в школу. Но, странное дело, я все прекрасно помню - и стол, накрытый белоснежной скатертью, и удивительно красивый абажур, как розовое облако висевший над столом... Но совершенно не помню, о чем он рассказал. Я как-то странно его слушала. Я слушала не ЧТО он говорит, а КАК он говорит. Это было очень интересно. Как-то мимо моего сознания прошло то, о чем он говорил. Он еще два или три раза приезжал к нам и опять довольно поздно ночью. А дальше произошли такие события.
По чьей вине, почему и что такое произошло, но Антон Семенович бросает колонию и уезжает из Харькова, кажется в Москву. Прошло довольно много времени и Макаренко приехал в Харьков по своим делам. Решил он навестить мою маму. Он пришел опять к нам вечерком, мы опять сидели за столом, но Антон Семенович был совершенно другой. По всему его виду и по выражению лица чувствовалось, что ему плохо. Он даже несколько постарел. Зашел он к нам в комнату, поздоровался с дедушкой, бабушкой и со мной. Подошел к маме, взял ее за руку и говорит:
- Зинаида Дмитриевна! Как я рад вас видеть, как вы всегда были мне нужны!
- А что произошло, Антон Семенович?
- Плохо мне, плохо.
Он пришел к родственной душе, ему нужно было отвести душу. И он начал рассказывать. Оказывается, в Москве все его педагогические взгляды и приемы, а также его работа в колонии были отвергнуты и, боле того, признаны порочными. Его начали шельмовать, критикуя его работы. Появилась статья, которая громила все, добытое им, все, что он сделал. Требовали запретить применять его педагогические приемы. Дело его всей жизни было грубо растоптано. Он очень страдал.
Мама была буквально потрясена услышанным. Она вздохнула и говорит:
- Боже мой, какая страшная вещь - человеческая зависть. Они не могли вам простить ваши успехи. Они не могли простить вам, что вы создали великую педагогическую науку. Что они сами из себя представляют? Они сами ничего не могут показать! А вот кого-то обвинить, кого-то шельмовать - это, пожалуйста, они большие мастера!
Мама как могла, старалась его успокоить. На меня тоже страшное впечатление произвел его рассказ. Боже! До чего может дойти человеческая подлость. Я была потрясена. Но было уже поздно и я должна была уйти. Мама рассказывала, что они просидели еще почти всю ночь, утешая его, разговаривая с ним, чтобы ему не было так тяжко. Больше мы его не видели.
Прошло какое-то время. Я пришла домой и мама встречает меня со слезами:
- Галочка! Умер Антон Семенович. Они его доконали, эти гады! - и расплакалась.
Потом в вечерних известиях из Москвы передавали, что умер известный педагог и писатель Антон Семенович МакарЕнко (ударение на Е). Вот, пожалуй, и все, что я могла припомнить об известном педагоге новаторе Антоне Семеновиче Макаренко.
>> Диктофонная запись (GSS0418)
Да, Антон Семенович ушел из колонии. Пришли новые люди и пришли новые порядки. Мама не хотела больше там оставаться и уволилась. Она не была долго без работы. Ей посчастливилось, она начала работать в школе учительницей младших классов. Ее гимназического образования оказалось для этого достаточно. Прошло некоторое время, и она начала показывать прекрасные результаты своей работы. Ее классы выделялись хорошей подготовкой, большим количеством хороших отметок. Ею начали интересоваться. К ней присматривались. Мама рассказывала, что подчас у нее на уроках сидели на задних рядах посторонние люди. Это были педагоги, присланные для обмена опытом. Но какой там опыт! Опыта у нее не было. Она просто была очень талантливым педагогом, с большой интуицией и большой выдумкой, творческим подходом преподавания. Ее работу очень ценили и даже на какой-то праздник ее фотография висела на стенде передовых тружеников Харькова.
Работая учительницей, мама узнает, что в Доме Учителя имеется вокальная студия, которой руководят довольно известные музыканты. Мама решила "тряхнуть стариной", пошла туда, чтоб ее послушали. Она очень понравилась и ее сразу же включили в работу. Она начала выступать в концертах с большим успехом! Пела украинские песни, романсы. У них был хороший концертмейстер. Зажила более полноценной жизнью. У них еще вдобавок была постановка оперы Гулака-Артемовского "Запорожец за Дунаем", правда без хоров, без оркестра, а под рояль. Но голоса были очень хорошие, и получилась довольно профессиональная постановка. Мама пела Одарку. Я бывала у нее на репетициях. Надо сказать, она звучала прелестно, не скажешь, что ей было хорошо за 40. Голос звучал свежо, яркие верхние ноты, много серебра и очень красивый тембр, как всегда! А как она сыграла эту Одарку! Это надо было видеть. Это было почти профессиональное исполнение роли. Эта постановка имела огромный успех в Харькове. Они исполнили ее еще и в Москве на смотре самодеятельных коллективов и были награждены Дипломом, как один из лучших коллективов страны.
В жизни мамы все складывалось благополучно - и любимая работа, и пение, и родители рядом. Она жила спокойной, полноценной жизнью. Но все оборвалось. Началась война. Подробности нашей жизни во время войны я опишу позже. А сейчас - только о маме.
Итак. Нам пришлось эвакуироваться из Харькова в Челябинск. Женя очень быстро устроилась на работу, получила комнату. Я со временем поступил в медицинский институт, приехавший в эвакуацию из Киева. Мама пока не работала. И вот в Челябинске начали создавать народный хор Южного Урала. Дело в том, что среди множества семей, эвакуированных из разных городов в Челябинск, были люди с голосами. Среди них были и профессиональные певцы. Среди местных жителей тоже были неплохие певцы. Таким образом, удалось укомплектовать очень приличный состав хора. Также был создан небольшой оркестр народных инструментов. В основном, из местных жителей. Мама тоже пошла попробоваться. Ее оформили в качестве солистки хора. Она получила приличную зарплату и продовольственную карточку "литер Б", по которой полагался паек.
Дирижировал хором очень хороший музыкант, бывший хормейстер Большого театра. Ссыльный. Благодаря ему хор великолепно звучал. Исполнялись не только народные песни, но и сложные классические произведения. Мама успешно исполняла свои сольные номера. Хор выступал не только во Дворцах культуры и клубах Челябинска, но и в больших городах Южного Урала. Когда наши войска освободили территорию Советского Союза и бои шли на Западе, многие эвакуированные семьи начали возвращаться в свои города, домой. Уехали многие хористы, уехал и дирижер. Работать стало неинтересно. Мама ушла. Пошла снова работать по своей прежней специальности, в школу.
Да, Антон Семенович ушел из колонии. Пришли новые люди и пришли новые порядки. Мама не хотела больше там оставаться и уволилась. Она не была долго без работы. Ей посчастливилось, она начала работать в школе учительницей младших классов. Ее гимназического образования оказалось для этого достаточно. Прошло некоторое время, и она начала показывать прекрасные результаты своей работы. Ее классы выделялись хорошей подготовкой, большим количеством хороших отметок. Ею начали интересоваться. К ней присматривались. Мама рассказывала, что подчас у нее на уроках сидели на задних рядах посторонние люди. Это были педагоги, присланные для обмена опытом. Но какой там опыт! Опыта у нее не было. Она просто была очень талантливым педагогом, с большой интуицией и большой выдумкой, творческим подходом преподавания. Ее работу очень ценили и даже на какой-то праздник ее фотография висела на стенде передовых тружеников Харькова.
Работая учительницей, мама узнает, что в Доме Учителя имеется вокальная студия, которой руководят довольно известные музыканты. Мама решила "тряхнуть стариной", пошла туда, чтоб ее послушали. Она очень понравилась и ее сразу же включили в работу. Она начала выступать в концертах с большим успехом! Пела украинские песни, романсы. У них был хороший концертмейстер. Зажила более полноценной жизнью. У них еще вдобавок была постановка оперы Гулака-Артемовского "Запорожец за Дунаем", правда без хоров, без оркестра, а под рояль. Но голоса были очень хорошие, и получилась довольно профессиональная постановка. Мама пела Одарку. Я бывала у нее на репетициях. Надо сказать, она звучала прелестно, не скажешь, что ей было хорошо за 40. Голос звучал свежо, яркие верхние ноты, много серебра и очень красивый тембр, как всегда! А как она сыграла эту Одарку! Это надо было видеть. Это было почти профессиональное исполнение роли. Эта постановка имела огромный успех в Харькове. Они исполнили ее еще и в Москве на смотре самодеятельных коллективов и были награждены Дипломом, как один из лучших коллективов страны.
В жизни мамы все складывалось благополучно - и любимая работа, и пение, и родители рядом. Она жила спокойной, полноценной жизнью. Но все оборвалось. Началась война. Подробности нашей жизни во время войны я опишу позже. А сейчас - только о маме.
Итак. Нам пришлось эвакуироваться из Харькова в Челябинск. Женя очень быстро устроилась на работу, получила комнату. Я со временем поступил в медицинский институт, приехавший в эвакуацию из Киева. Мама пока не работала. И вот в Челябинске начали создавать народный хор Южного Урала. Дело в том, что среди множества семей, эвакуированных из разных городов в Челябинск, были люди с голосами. Среди них были и профессиональные певцы. Среди местных жителей тоже были неплохие певцы. Таким образом, удалось укомплектовать очень приличный состав хора. Также был создан небольшой оркестр народных инструментов. В основном, из местных жителей. Мама тоже пошла попробоваться. Ее оформили в качестве солистки хора. Она получила приличную зарплату и продовольственную карточку "литер Б", по которой полагался паек.
Дирижировал хором очень хороший музыкант, бывший хормейстер Большого театра. Ссыльный. Благодаря ему хор великолепно звучал. Исполнялись не только народные песни, но и сложные классические произведения. Мама успешно исполняла свои сольные номера. Хор выступал не только во Дворцах культуры и клубах Челябинска, но и в больших городах Южного Урала. Когда наши войска освободили территорию Советского Союза и бои шли на Западе, многие эвакуированные семьи начали возвращаться в свои города, домой. Уехали многие хористы, уехал и дирижер. Работать стало неинтересно. Мама ушла. Пошла снова работать по своей прежней специальности, в школу.
>> Диктофонная запись (GSS0511)
Работая достаточно успешно преподавателем не только младших классов, но и средних. Она вела русский язык и литературу. Из учеников школы мама организовала хор. И, надо сказать, довольно большой по составу. У меня есть ее фотография с концерта, где она дирижирует. Еще у нее было небольшое занятие в драматическом театре, где она исполняла роль Боярыни в спектакле "Девичий переполох". Это было нечасто, но интересно.
Освободили Харьков. Немцы двигались на Запад. И бабушку, чудом выжившую в дни оккупации, привез Миша в Челябинск к маме. И так мы зажили втроем. Затем, когда я уехала на учебу в Киев, они жили вдвоем. Прошло несколько лет и мама, похоронив бабушку, осталась одна. Мама очень тосковала, писала нам, что хочет вернуться на Украину, поближе к нам. Но ничего не получалось, нам некуда было ее брать.
И вдруг подвернулся неожиданный случай, по тем временам почти уникальный. Ей удалось поменять челябинские 2 комнаты на 2-х комнатную квартиру в Киеве! Произошло это так. У ее соседей по дому, молодой семьи, была в Киеве очень старенькая бабушка, которая ни от кого не имела помощи. К себе они забрать ее не могли и вдруг они узнали от мамы, что она мечтает вернуться на Украину. Тут же они предложили обмен, чтобы старушка приехала к ним и заняла мамину квартиру, а мама заняла ее квартиру в Киеве. Все хлопоты они взяли на себя. И когда оформили все документы, двое молодых и мама, которая уже была с вещами, готовая навсегда уезжать, приехали к бабушке (фамилия ее была Шустова). Это действительно была очень слабая и немощная старушка. Они ее буквально на руках вынесли из дома. Я и мама их провожали. Почти на руках завели ее в вагон. Они очень переживали, чтоб она не умерла по дороге и что обмен не получится. Когда отошел поезд, мы спокойно вздохнули. Мама начала спокойно обживать свою новую квартиру. Это была большая удача, и мама зажила полноценной спокойной жизнью. Она получала пенсию, немножко подрабатывала при домоуправлении и там же при домоуправлении она вела какие-то кружки, где, конечно, пели. К ней приезжали сестры - то Миля, то Женя и довольно долго оставались у нее.
Годы шли, мама стала стареть, стала чаще болеть и я решила – надо соединяться, надо ее забирать к себе. Путем довольно хитроумного обмена - как-то у меня получилось это ловко - я поменяла ее квартиру и свою, довольно хорошую, на большую четырехкомнатную квартиру в центре города. Тогда уже я забрала маму к себе. К тому времени у меня уже была большая семья. Сын женился, родилась внучка, жила я со свекровью. Маме была выделена маленькая отдельная комната в большой квартире. Так она прожила со мной все последние годы своей жизни. А теперь - о себе.
Работая достаточно успешно преподавателем не только младших классов, но и средних. Она вела русский язык и литературу. Из учеников школы мама организовала хор. И, надо сказать, довольно большой по составу. У меня есть ее фотография с концерта, где она дирижирует. Еще у нее было небольшое занятие в драматическом театре, где она исполняла роль Боярыни в спектакле "Девичий переполох". Это было нечасто, но интересно.
Освободили Харьков. Немцы двигались на Запад. И бабушку, чудом выжившую в дни оккупации, привез Миша в Челябинск к маме. И так мы зажили втроем. Затем, когда я уехала на учебу в Киев, они жили вдвоем. Прошло несколько лет и мама, похоронив бабушку, осталась одна. Мама очень тосковала, писала нам, что хочет вернуться на Украину, поближе к нам. Но ничего не получалось, нам некуда было ее брать.
И вдруг подвернулся неожиданный случай, по тем временам почти уникальный. Ей удалось поменять челябинские 2 комнаты на 2-х комнатную квартиру в Киеве! Произошло это так. У ее соседей по дому, молодой семьи, была в Киеве очень старенькая бабушка, которая ни от кого не имела помощи. К себе они забрать ее не могли и вдруг они узнали от мамы, что она мечтает вернуться на Украину. Тут же они предложили обмен, чтобы старушка приехала к ним и заняла мамину квартиру, а мама заняла ее квартиру в Киеве. Все хлопоты они взяли на себя. И когда оформили все документы, двое молодых и мама, которая уже была с вещами, готовая навсегда уезжать, приехали к бабушке (фамилия ее была Шустова). Это действительно была очень слабая и немощная старушка. Они ее буквально на руках вынесли из дома. Я и мама их провожали. Почти на руках завели ее в вагон. Они очень переживали, чтоб она не умерла по дороге и что обмен не получится. Когда отошел поезд, мы спокойно вздохнули. Мама начала спокойно обживать свою новую квартиру. Это была большая удача, и мама зажила полноценной спокойной жизнью. Она получала пенсию, немножко подрабатывала при домоуправлении и там же при домоуправлении она вела какие-то кружки, где, конечно, пели. К ней приезжали сестры - то Миля, то Женя и довольно долго оставались у нее.
Годы шли, мама стала стареть, стала чаще болеть и я решила – надо соединяться, надо ее забирать к себе. Путем довольно хитроумного обмена - как-то у меня получилось это ловко - я поменяла ее квартиру и свою, довольно хорошую, на большую четырехкомнатную квартиру в центре города. Тогда уже я забрала маму к себе. К тому времени у меня уже была большая семья. Сын женился, родилась внучка, жила я со свекровью. Маме была выделена маленькая отдельная комната в большой квартире. Так она прожила со мной все последние годы своей жизни. А теперь - о себе.
>> Содержание